Болонская кадриль. Очаровательная идиотка. Последняя сволочь

— Моли лучше Небо, чтоб не столкнуться со мной в ближайшие несколько дней, Брайан Уингфилд! Потому что иначе, клянусь честью, ты у меня так получишь на орехи, что на всю оставшуюся жизнь с лихвой хватит!

— Говорю же, вы только глотку драть горазды! Приходите-ка на свидание, и я с превеликим удовольствием отправлю вас на тот свет.

— Кретин несчастный…

— Вы придете, лейтенант! Я заставлю вас прийти!

Мелфорд подошел к камерам.

— Угомонились, О'Мэхори?

— Ладно, отоприте. Но я не прощу вам такого унижения, капитан.

— Мне это безразлично, лейтенант. Но имейте в виду: тот, кто со дня на день должен стать капитаном, не имеет права вести себя подобным образом.

— И это вы смеете поучать меня?

— Я полагаю, вы собираетесь занять мое место не для того, чтобы поступать еще хуже? — осадил его Мелфорд.

Выйдя в приемную, полицейские обнаружили там адвоката Реда Волка. Тот улыбался.

— Надеюсь, вы понимаете, зачем я пришел, господа?

— Принесли залог и хотите забрать Уингфилда?

— Вот именно.

— А кто же назначил залог, раз судья умер? — осведомился лейтенант.

— Разумеется, его помощник, мистер Ларри Майер. Сто долларов.

— Сто долларов за то, что он угрожал офицеру полиции при исполнении служебных обязанностей?

— Вот как? Вы были на задании? Может быть, вы собирались арестовать Мэла Войддинга?

— Не понимаю, какое вам дело до моей работы, метр.

Адвокат повернулся к Мелфорду:

— Вы можете подтвердить, что лейтенант поехал в отель «Эксцельсиор» по служебным делам, капитан?

— Нет.

— Позволю себе напомнить вам, лейтенант, что вы приносили присягу, а в таких случаях ложь — прямое нарушение закона, — заметил Волк.

— Довольно, метр! — оборвал его Мелфорд. — Гоните доллары и забирайте добычу.

Проходя мимо О'Мэхори, гангстер чуть слышно шепнул:

— Я буду ждать вас сегодня вечером, лейтенант.

Как только посторонние ушли, Тед повернулся к своему помощнику:

— Вам надо последить и за языком, и за поступками, лейтенант. Особенно когда я уйду и некому будет исправлять ваши глупости.

— Без вас, капитан, в этом доме воздух станет гораздо чище, и бандитам не удастся так быстро выходить на свободу, как в ваши времена. До свидания!

— Вы уходите?

— Я уйду через полтора часа, как положено по инструкции, если, конечно, у вас не будет особых распоряжений. А до тех пор никакой закон не обязывает меня терпеть ваше общество.

Увидев входившего в бар капитана, Флойд Шерпо схватил приготовленную для него бутылку, но Тед махнул рукой в знак того, что пить не собирается.

— Не сегодня, Флойд…

— Тогда зачем же вы пришли, капитан?

— Просто поболтать с человеком, который не презирает меня до глубины души.

— А? Опять О'Мэхори?..

— Удивительно цельная натура. Пат раз и навсегда поделил мир на две половинки — белую и черную. Третьего не дано… Ни тебе полутонов, ни оттенков…

Толстяк бармен покачал седой головой.

— Молодежь ничего не смыслит в жизни и при этом воображает, будто во всем разбирается лучше нашего… Думаете, так было всегда, капитан?

— Боюсь, что да, Флойд… Знаете, лучше б я тогда остался на берегах Ялу…

— Не болтайте глупостей, капитан.

— Те, кто вернулся с войны, даже если они воображают себя победителями, всегда побежденные.

— Может, и так… Там, по крайней мере, не было других забот, лишь бы не сдохнуть.

Облокотившись на стойку, оба молча вспоминали о корейской войне, которая их познакомила. Шерпо первым отогнал мысли о прошлом.

— Не сдавайтесь, капитан… Выпейте-ка стаканчик, я угощаю. Вы же не можете мне отказать?

— Конечно, нет.

Они чокнулись.

— Правду говорят, будто вы собрались уезжать?

— Да.

— А что думает об этом мэр?

— Это он просил меня подать в отставку.

— Странно. Я считал его другом.

— Теренс не мог поступить иначе. Он должен считаться с общественным мнением.

— Иногда мне кажется, вы угодили в ужасный тупик, капитан.

— Надеюсь, что нет.

Несчастный случай со смертельным исходом и всеобщая свалка в пригородном кабачке задержали лейтенанта на работе до девяти вечера. Написав рапорт, он сел в машину и помчался домой, полагая, что Морин, которую он забыл предупредить, наверняка ужасно волнуется. Тем не менее она ни разу не позвонила в управление, и подобное равнодушие не только удивляло, но и возмущало Пата.

Еще больше лейтенант удивился, обнаружив, что дверь его коттеджа приоткрыта. Может, жена куда-то вышла? Пат шагнул в дом и сразу понял, что случилось несчастье. Сердце у него отчаянно заколотилось. О'Мэхори вбежал в комнату — там как будто промчался ураган: мебель перевернута, стекла и посуда перебиты.

— Морин! — позвал Пат вдруг охрипшим голосом.

Тишина… Пату показалось, что его внезапно окутало ледяное покрывало. Только бы Морин…

Молодая женщина лежала на кровати. Лейтенант бросился к ней.

— Морин!

О'Мэхори приподнял голову жены и вскрикнул от ужаса. Избитое, распухшее и окровавленное лицо было неузнаваемым.

— Морин!

Она с трудом подняла одно веко — второй глаз не открывался. Разбитые губы шевельнулись:

— Пат… наконец-то…

Полицейский осторожно смыл с лица жены кровь и заставил ее немножко выпить. Как только Морин чуть-чуть пришла в себя, он, не тратя времени на долгие расспросы, коротко бросил:

— Кто?