Болотная революция

В каждом городе по пути следования участники автопробега останавливались и принимали участие в уличных акциях протеста и/или во встречах с местными активистами в помещениях. Москвичи делились опытом, а заодно звали провинциалов в Москву на следующий «Марш миллионов», намеченный на 15 сентября.

К середине сентября была проделана большая техническая работа. В ней приняли участие сотни и даже тысячи активистов. Казалось, можно ожидать, что провинция активнее включится в демократическое движение. Была только одна проблема: выборы остались далеко позади, власть продемонстрировала, что сумеет устоять перед натиском уличного протеста, а новых идей по стратегии развития движения оппозиция предложить пока не могла.

Тем не менее, 15 сентября в Москве вновь прошло массовое шествие противников правящего режима. По численности оно было приблизительно равно июньскому маршу или немногим меньше. Но настроение было не таким боевым, как в начале лета: новых причин для возмущения пока не было (произошедшее в начале сентября лишение мандата депутата Ееннадия Гудкова такой роли в полной мере не сыграло), а старые казались уже привычными и нерешаемыми проблемами.

По данным социологов «Левада-центра», 49 % участников сентябрьского марша считали главной проблемой протестного движения — отсутствие четкой программы действий. Каждый четвертый указал на разногласия между лидерами и организаторами протестной кампании (25 %), а еще 16 % отметили разобщенность между лидерами вообще и основной массой протестующих^[164].

Идейная эволюция оставалась в пределах прежнего тренда. Сдвиг влево продолжался, хотя в массе протестующих он был заметен не так сильно, как в активистском ядре. Тем не менее, людей левых взглядов оказалось уже 41 % (в декабре 2011-го было лишь 30 %). Больше всех выросла доля тех, кто причислил себя к «новым левым»- той политической силе, которая заявила о себе в лагере «Оккупай Абай» — с декабря она выросла почти вчетверо, до 7 %. Помимо левых, увеличился также процент «зеленых». Их теперь было 10 % от протестующих. Доля «демократов» и либералов продолжала сокращаться, хотя все еще оставалась сравнительно высокой — 29 % и 23 % соответственно.

Самым популярным из лидеров протеста остался Алексей Навальный. Ему доверял 31 % участников опроса. Вторым (если не считать отошедшего от протестов писателя Бориса Акунина с его 25 % доверия) по уровню доверия стал Сергей Удальцов (22 %). Затем шли Илья Яшин, Ееннадий Еудков, Еарри Каспаров (19–21 %). Среди проблем, наиболее болезненных с точки зрения митингующих, лидировали разложение власти и коррупция (39 %), а также беззаконие и произвол в стране (35 %). Но на этот раз социальные проблемы, такие, как расслоение на богатых и бедных, поднялись на третью строчку с 30 %.

Аналогичным образом, участники митинга ранжировали и цели движения, как они им виделись. На первом месте шел честный суд (его указали 44 % опрошенных), на втором — свободные и честные выборы (35 %). Но уже на третьем вновь были социальные вопросы, необходимость обеспечения социальной справедливости (33 %)[165].

Сдвиг в настроениях отражала и резолюция митинга 15 сентября, которую на заседании Оргкомитета неожиданно предложил Борис Немцов. Текст резолюции перекликался с теми требованиями, на которых левые так настаивали весной и в начале лета, встречая отпор со стороны своих либеральных коллег. Но после июньского марша стало «совершенно понятно», что избежать обсуждения социальных проблем все равно не удастся. В предложенной им и согласованной большинством резолюции говорилось о необходимости прекратить антисоциальную политику правительства, «несовместимую с жизнью нашей страны». Провозглашалась необходимость следующих первостепенных мер: «заморозить тарифы ЖКХ до проведения независимой проверки их обоснованности во всех регионах. Прекратить развал образования, здравоохранения, науки и резко увеличить расходы на эти цели, прекратив и чрезмерные траты на чиновный аппарат, утехи кремлевских олигархов и репрессивные органы.

И, наконец, гарантировать свободу профсоюзной деятельности и право на забастовку» [166].

Если опытный политик Борис Немцов сориентировался, то многие его коллеги по либеральному движению пребывали в шоке и были недовольны: протестное движение стремительно розовеет! Немцову пришлось оправдываться. «Ряд моих коллег по либеральному лагерю, прочитав проект резолюции, пришли в ужас от ее левизны», — признавался он перед тем, как начать объяснять, что все эти требования можно примирить с либеральными взглядами[167].