Болотная революция

«Новая газета» опубликовала большую аналитическую статью историка и социолога Лилии Шевцовой про «Конфликт революционеров и адаптантов». Рассуждая об исторической роли стратегии «адаптантов» (к которым автор причислял «группу граждан») в российской политике последних 20 лет, Шевцова пришла к выводу, что именно ей российский либерализм обязан своей дискредитацией в глазах народа. «Но вовлечение адаптантов в сферу поддержки самодержавия привело к вполне определенным последствиям — дискредитации реформаторской идеи и, прежде всего, либерального „пакета“, коль скоро наиболее влиятельные адаптанты взяли на себя представительство либеральных идей. Адаптанты, а не сама власть, стали основным гробовщиком системной альтернативы в России», — писала она. Лилия Шевцова, оставаясь человеком абсолютно либеральных взглядов, признавала, что для расширения социальной базы демократического движения, ему необходимо найти оптимальное «сочетание политических и социально-экономических требований» [200].

Острейшая полемика по оси «революционеры против адаптантов» составила главное содержание дискуссий в КС оппозиции и вокруг него в ноябре — начале декабря 2012 г. Сама по себе она деморализовала и дезориентировала многих активистов протестного движения. Общим местом стало клише о «сливе протеста», адресованное то группе граждан, то КС в целом.

Однако в итоге в конце ноября удалось найти компромисс. КС решил проводить акцию не 8-го (как призывали левые) и не 9-го (как хотела «группа граждан»), а 15 декабря. Она должна была состояться в форме шествия без митинга и пройти под названием «Марш свободы». После тяжелых дискуссий было также решено оставить в силе требования, принятые на массовых митингах в июне и сентябре, включая социальный блок.

Но следующее препятствие выставила власть. Вопреки сложившейся практике, на этот раз заявителям не удалось согласовать с московской мэрией маршрут шествия протеста. В условиях становившегося очевидным спада «Марш свободы» оказался несанкционированным. КС призвал своих сторонников приходить в 15:00 на Лубянскую площадь в Москве, к Соловецкому камню, невзирая на опасность быть задержанными полицией.

Несогласованная акция 15 декабря 2012 г. стала символическим завершением эпопеи массового гражданского протеста 2011–2012 гг. Стоял ясный солнечный и морозный день. Улицы столицы традиционно были заполнены полицейскими, ОМОНовцами и военнослужащими внутренних войск. Однако они вели себя относительно спокойно. К Соловецкому камню людей пускали. Задерживали только тех, кто начинал скандировать, а также публичных лидеров движения — Удальцова, Навального, Яшина и т. д. После акции начались традиционные споры о ее численности. Власти оценивали ее в 700 человек. Организаторы в 5000. В самом сквере у Соловецкого камня одновременно такого количества активистов не было. На пике численности присутствовали 1500–2000 человек, но учитывая, что люди сменяли друг друга (было холодно, и подолгу мало кто оставался), думается, что общая численность акции колебалась в диапазоне от 3000 до 5000 человек^[201].

Эта цифра говорила о том, что ядро протестного актива в столице выросло. Но также это говорило и о том, что движение объективно переживало спад. Отсутствие внятной стратегии, внутренние противоречия, устойчивость правящего режима — все эти факторы привели к тому, что начавшаяся за год до этого кампания фактически подошла к концу. Вопрос о том, последует ли за этим новый подъем гражданской активности (и каким он будет), или российское общество надолго вернется к привычной пассивности, оставался открытым.

Реакция

К 2013 г. стало ясно, что в России началась эпоха политической реакции. Протестное движение ослабло. А власти в свою очередь перешли в наступление. Еще в 2012 г. Еосударственная Дума приняла целый ряд одиозных законов, существенно ухудшивших условия существования гражданского общества.

Почти сразу после событий 6 мая 2012 г. парламент принял поправки к закону о митингах и шествиях, в соответствии с которыми возможность проведения любых уличных акций еще сильнее ограничивалась. А их организаторы становились ответственными за любую провокацию, совершенную в ходе проведения акции. Штрафы и репрессивные санкции за любое, даже мельчайшее нарушение были многократно увеличены.