Болотник

— Присаживайся Кирилл Владимирович, а ты Зинченко, за дверью подожди.

Дождавшись, когда я присел на знакомую мне по прошлому разу табуретку, а майор вышел из кабинета и закрыл дверь, подполковник продолжил.

— Можно на «ты»? Я тебя в два раза старше, ко мне можешь обращается по имени отчеству — Константин Геннадьевич. Ну, если хочешь, по званию можешь называть. Чай будешь? Или чего покрепче?

— Чай буду, товарищ подполковник.

Подполковник снял трубку телефона, и приказал кому-то принести два стакана чаю.

— Извини Кирилл, натворили мои оболтусы дел. Даже, что теперь делать не знаю. Вроде бы и наказать их надо, но и сор из избы выносить не хочу. Говорю тебе как есть — подполковник устало вздохнул и продолжил — Ты служил Кирилл? Мой особист говорит, что уставы уж больно хорошо знаешь.

— Служил. Уставы знаю.

— И что ты про караульную службу знаешь?

— Услышав лай караульной собаки, часовой дублирует его голосом.

— Вижу, что служил — криво усмехнулся полковник — Где служил?

— В ВДВ, сержант — я чуть не ляпнул про своё офицерское звание в той жизни, но в последний момент успел поправится.

— Это хорошо, что служил, значить меня поймешь. Это ЧП сержант. И влетит всем, и мне и командиру полка и даже выше. Я конечно Одинцова не оправдываю. Долб…б! Так подосрать, это уметь надо. Засранец! Всё теперь от тебя зависит, или сядет лейтеха, а может и я вместе с ним, или всё нормально будет — он замолчал и пристально посмотрел мне в глаза.

— Зачем этот цирк устраивали? Хотели малой кровью решить? Мол подпишет сейчас дурочек, бумажку, что за собакой своей, на запретку рванул и нормально всё? Лейтенанту медаль, караулу отпуск, вам благодарность, а мне пятёрку строгоча? Все довольны? Кроме меня конечно.

Подполковник поморщился, но промолчал, опустив глаза. Я говорил спокойно, голос не повышал. Похоже сейчас меня уговаривать будут.

— За это тоже извини, Зинченко сказал, что решит вопрос, я не в курсе был как. Да ты и сам всё понимаешь.

— Понимаю. А патроны как спишите? Записи в журналах?

— За это не переживай. Успели зафиксировать только сработку сигнализации, но у нас это обычное дело. С патронами тоже решим, есть запас, со стрельб остался. Парни рапорта перепишут.

— Хорошо, они перепишут, а то что пса моего подстрелили, это как? Нормально?

— Да жив твой волкодав. С вышек его уже несколько раз видели, крутится возле опушки, не выходит на вырубку. С виду цел и здоров. За овчарку ни каких претензий, оформим как несчастный случай и спишем.

— Так ведь всё равно, кто-нибудь, да сдаст. Слишком много свидетелей.

— Ты посмотри, где мы находимся. Солдатики от сюда только на дембель уедут, а офицеры молчать будут. За них я ручаюсь.

— Короче, что предлагаешь Константин Геннадьевич?

— Одинцов и Зинченко принесут тебе официальные извинения. Можешь даже в морду им дать, если хочешь, утрутся. Лейтенанта я своей властью накажу, пожалеет, что на свет родился. Будет у меня год шваброй от антенны помехи разгонять. Вещи тебе все вернем естественно. Ну и подкинем, чего по мелочи, коньяк хороший есть, спирт, тушёнки, сгущёнки, шоколад, затарим тебя по полной.

Я молчал, обдумывая ситуацию. В принципе меня всё устраивало, ситуация разрешилась довольно хорошо, но надо выжать её по полной.

— Ты подумай, сержант. Если кипеж начнется, всем мало не покажется. И тебе тоже прилетит. Тут действительно режимная зона, в радиусе пяти километров, и запретные знаки в лесу стоят, правда только со стороны посёлка. Со стороны болота и тайги, откуда ты вышел, мы их не ставили, тоже наш косяк, но тем не менее, ты всё же в режимной зоне и без пропуска. Я тебе хороший вариант предлагаю.

— Да согласен я. Скажи мне Геннадьевич, а кто этот пропуск выписывает?

— А тебе зачем? Ну положим командир полка может выписать.

— Так я тут, честно говоря не просто так оказался. Нет, специально я сюда к тебе не шёл. Просто я себе промысловый участок нашёл, далеко, за болотом, и путь короткий искал. Вдоль болота самое то получается. На пару дней короче, чем в обход. Мне бы этот пропуск не помешал. Давай вместо морды твоего лейтенанта и особиста на пропуск договоримся?

— Идёт. Есть у меня пустой бланк с подписью, впишу тебя. Только ты уж близко к части не подходи. Если надо будет, лучше с опушки часовым маякни как-то, досмотровой группе уже пропуск покажешь.

— Да нафиг мне ваша часть сдалась, это на всякий случай. Мне вашего лейтенанта за глаза хватило.

Через пять минут, лейтенант Одинцов и майор Зинченко стояли передо мной, в кабинете начальника караула, и извинялись. Лейтенант вид имел растерянный и помятый, лицо горело краской, он промямлил свои извинения и попросив разрешения у подполковника, буквально вылетел из кабинета. Зинченко виноватым не выглядел, свои извинения он мне тоже принёс, но по нему было видно, что ни капли не раскаивается. В глазах усмешка, хитрый хохол. Не удивлюсь, если узнаю, что и первая попытка решить проблему и история с примирением и извинениями, это его задумка. Ну что же, у него работа такая. Хорошо, что всё так хорошо закончилось.