Болотные огни

Шагов он не услышал, а просто почувствовал людей. Потом увидел нескольких человек, которые бесшумно подходили к тому самому корпусу, где укрывались бандиты. Забыв собственные тревоги, Сережа замер от страха за них, от гордости, что идут они по указанному им следу, и от счастья: впереди с револьвером в руке, очень серьезный шел Борис Федоров. Светила ярко луна, и Сережа хорошо все разглядел.

«Только бы не его, - молил Сережа, - если убьют, только бы не его!» Однако первым, шагнув вперед и загородив собою Бориса, вошел саженного роста человек, и Сережа был ему за это благодарен.

Он знал: ночь сейчас взорвется выстрелами, криками, проклятиями, быть может, предсмертными стонами.

Шло время. Он ждал очень долго. Быть может, час. В окнах корпуса заметался луч фонарика, однако все было тихо.

Наконец послышались негромкие голоса, и из черной дверной дырки один за другим стали выходить работники розыска. Они действительно нашли следы жилья - консервные банки, обрывки газеты (одна из них была даже позавчерашней), но только следы. Жилье было брошено.

На следующий день они снова собрались у Берестова.

- Чего, собственно, мы ждем? - спросила Лепка.

- Я, к примеру, жду, когда вы одумаетесь,- сказал Водовозов.

- Я бы, может, и одумалась бы, - быстро ответила Ленка, - если бы вы удосужились тех бандитов поймать. Мне никакой радости нет таскаться ночами по бандитским дорогам.

- А без вас, видать, ну никак не поймают?

- Да, видно, никак.

Павел Михайлович начал буро краснеть.

- Ничего, - примирительно продолжала Ленка,- вы пойдите, -посидите в засаде. Недельку-другую. От этого куда как много бывает пользы. Только уж безвыходно. А то как вы куда отлучитесь, так они сейчас кого-нибудь и убьют.

- Да что вы из него душу вынимаете, Леночка,- посмеиваясь, вмешался Денис Петрович, - можно подумать, что у вас у самой только одни удачи и бывали.

Борис не спускал с них глаз - с Ленки и Водовозова. «Что здесь происходит? - думал он. - Почему она так на него взъелась? Почему он, всегда такой спокойный, поддается и сердится? Видно, не меньше моего боится, что Денис сегодня назначит день».

Однако Денис Петрович дня не назначил. Ему вся эта затея была неприятна, он тянул. А когда позвонили из губрозыска и спросили, как идут дела, он всячески старался доказать рискованность и даже невыполнимость этого плана.

- Э, Денис Петрович, - ответили ему, - не понимаешь ты, с кем дело имеешь. Это же, можно сказать, восходящая звезда. Если бы ты видел этого сотрудника в деле, если бы ты знал стиль его работы… У нас здесь все влюблены в него.

«Этому я охотно верю, - подумал Берестов, - у нас, кажется, скоро будет та же самая ситуация».

- Слышишь,-.обратился он к сидящему тут же Водовозову, мигнув на трубку, - восходящая звезда, говорит.

Павел Михайлович ничего не ответил, только нахмурился.

- Кстати, Денис Петрович, - сказал он, помолчав,- очень тебя прошу, брось свою квартиру. Я последнее время присматриваю за твоей хозяйкой - дрянь баба, с каким-то сбродом якшается. Ряба говорит, что у него брат уехал, комната освободилась. Переезжай к нему.

«Восходящая звезда» снимала комнату в маленьком домике на окраине города и в самом городе старалась не показываться. Эти дни редкого при ее профессии отдыха доставляли ей большое удовольствие. Прихватив с собой ветхое хозяйское одеяльце и книгу, она отправлялась за огород, пахнущий укропом и звенящий шмелями, располагалась на полянке под деревом и валялась здесь почти целый день. Никто к ней (если не считать Водовозова) не приходил, никто, кроме Берестова, Бориса и Водовозова, не знал о ее присутствии в городе. Она не читала, а просто валялась в траве на краю огорода у огуречной грядки. Ей были видны маленькие мохнатые огурцы, лежащие на земле под широкими листьями; разогретые солнцем, они остро пахли. Ленка закрывала глаза, в них плыли яркие пятна, а мысли шли лениво и легко растекались вместе с этими пятнами. Кругом все жужжало и звенело, словно это был не огород, а полная жуков нагретая стеклянная банка.

Ленка не думала о предстоящей операции: что о ней думать, - придет время, и она сделает все, что будет надобно. Она вспомнила о Берестове, Водовозове, Борисе. «Волнуются», - она улыбнулась, перекатилась на спину и сквозь цветные радужные ресницы стала смотреть в небо. Пожалуй, ей было приятно, что за нее волнуются. Потом вспомнила, как «вынимала душу» из Водовозова, и рассмеялась. «Как они меня еще терпят, - подумала она. - Конечно же им, мужчинам, трудно решиться на эту операцию, много труднее, чем мне. Ведь я-то пойду, а они-то останутся… Какие все трое разные и какие славные- эти не подведут. Ничего, мы тоже не подведем, мы тоже неплохие люди».