Болотные робинзоны

– Вот мешок тебе, дед, на спину, – проговорила она так, точно сборы были самые обыкновенные, как в лес за ягодами. – На руки Павлика возьми. Сашок впереди пойдёт, вот и ему узел на спину. Так и пойдём.

Сборы были недолги, всех подгонял страх. Саша через грядки картофеля двинулся к дороге. Дед Никита, поправив верёвочные лямки своего мешка, шагнул за ним. Гришака вёл за руку Маринку. Позади всех мелкими шажками шла бабушка Ульяна, за её спиной и на груди, как в гнёздышках, в концах длинного связанного полотенца сидели Наталка и самый маленький – Ванюшка. За Маринкой, не отставая, бежала коза.

Саша и дед Никита уже перешли через улицу, как Гришака вдруг остановился и крепко сжал руку Маринки.

– Не пойдём! – сказал он, упрямо опустив голову.

– Почему? Почему не пойдёте? – испугалась бабушка Ульяна. Она взяла его за руку, но он с силой её выдернул и спрятал за спину.

– От печки не пойдём! – ещё настойчивее повторил Гришака. – К печке она придёт, мамка-то. А нас где ей найти? Не пойдём!

– Не пойдём, – тихонько протянула за братом Маринка и прижалась к нему.

Бабушка Ульяна отчаянно взмахнула свободной рукой:

– Троица пресвятая. Ты слышишь, Никита? Что ж это будет? И ждать нам нельзя.

Дед Никита повернулся и подошёл к мальчику.

– Не балуй, – строго сказал он. – Времени на баловство нет. Понял? С часу на час те снова придут. Остатки добирать. Из-за тебя все пропадём.

Он попробовал схватить Гришаку за шиворот, но тот ловко увернулся и отбежал, продолжая держать Маринку за руку.

– Не пойдём! – крикнул он так звонко, что бабушка Ульяна схватилась за платок и надвинула его себе на уши.

Саша быстро подошёл к Гришаке.

– Гришака, – сказал он ласково. – А что, если мы твоей маме письмо оставим? Куда ей за вами приходить, а?..

– Письмо… – повторил Гришака медленно и недоверчиво, и пальцы его, державшие руку Маринки, слегка разжались. – Какое письмо?

– А вот сейчас, – Саша говорил уже увереннее, – возьмём и напишем: «Мы ушли на Андрюшкин остров». Она прочитает и придёт. Пойдём скорее. – И Саша направился к стоявшей невдалеке печке. Гришака с Маринкой медленно двинулись за ним.

Однако победа была завоёвана только наполовину: надо было придумать, чем и на чём писать. И быстро.

Вдоль края дороги стояли молодые, опалённые пожаром, берёзы. Листья их скрутились от жара, кора закоптилась, но уцелела. Саша вытащил из кармана небольшой складной нож – подарок матери. Несколько надрезов, и в руках у него оказалась полоска бересты. Уголёк в Малинке найти было легче всего. На нежной внутренней поверхности коры Саша вывел крупными буквами: «Мама, мы на Андрюшкином острове. Приходи. Гришака, Маринка».

Для неграмотного мальчика было бы достаточно просто нацарапать какие-нибудь каракули, но Саша был не в силах обмануть доверчивых ребят. Написал он тщательно и, вложив бересту в печь надписью вверх, придавил её по бокам кирпичами, чтобы не свернулась. Он проделал это так серьёзно, что и сам наполовину готов был поверить, что кто-то прочитает его письмо. Плотно задвинув заслонку, Саша поднял с земли палочку, привязал к ней тряпку и укрепил её так, чтобы она была видна издалека.

Гришака следил за его работой, полуоткрыв от удивления рот. Упрямство постепенно исчезло с его лица, и он взглянул на Сашу с такой благодарностью, что мальчику стало больно, и он поспешно отвернулся.

– Теперь прочитает, – Гришака потрогал тряпку на палочке и, повернувшись к Маринке, договорил: – Идём.

– Прочитает, – тоненьким голосом протянула Маринка и покорно заспешила за братом.

– Доиграетесь до немцев, – сердито проворчал дед Никита, но бабушка Ульяна, тревожно наблюдавшая за детьми, тихо сказала:

– Спасибо тебе, Сашок. А ну, идём скорее, головушки вы мои бедные.

Перейдя улицу, они огородами подошли к реке.

– Бродом пойдём, – коротко сказал дед, осторожно спустился с крутого берега на отмель и вошёл в прохладную воду.

Река в этом месте была мелкая, не выше колен. Войдя в неё, дед наклонился, ополоснул лицо и бороду, крепко отжал её и перекинул через плечо.

От реки тропинка шла сначала в прохладной тени старого дубового леса. Дед шагнул на неё осторожно, опираясь на крепкую палку. Все молчали.

– Вёрст с пяток так пройдём, – заговорил наконец дед и посмотрел вверх, точно ловил ускользавшие воспоминания. – Там две сосны стоят рядом, у них верхушки громом отбило. Там, понаправо, старый лес пойдёт, а поналево – гарь. Теперь она уж и не гарь, верно, давно лесом поросла. Молодняком этим и идти, а там бугорок, на нём дуб старый, обгорелый, сдалека его видно. Опалило его, когда лес горел, а совсем не сгорел. От того дуба уж каждый шаг с оглядкой. Другие приметы говорить буду. Глаза мои ещё видели, как последний раз ходил поглядеть, на старое чего-то потянуло.

Остановившись, дед Никита согнул молоденькую липку, сломал её, обрезал сучки, вершину и протянул шест Саше.

– За серёдку держи, – сказал он, – провалишься – она сдержит, по ней и выберешься на твёрдое место. Не забудь. Первый идёшь.

Сердце у Саши сильно забилось, но шага он не замедлил.

Глава 6 ДОШЛИ!