Болотный Человек Bogman

— Я не собираюсь изменять жене. Я ничего не предлагаю и не прошу. Это просто признание в том, что я получаю огромное удовольствие в твоей компании. Уже десять дней я лечу на работу, как на свидание, а когда ты уходишь, я думаю о том, когда я увижу тебя снова.

— А что ты на меня орешь-то? Мне-то каково? Как мне теперь спокойно работать? Зачем мне об этом знать?

— Мне просто ужасно захотелось выяснить, взаимная ли это реакция? Я мог бы льстить себе фантазиями, но знать все же лучше.

— Ты женат. Я женатых сразу блокирую.

— А если бы я был холост?

— Если бы да кабы… Может быть… Я не знаю. Да и тебя я не знаю.

— Гора с плеч. Я боялся, что ты скажешь, мол, ни в коем случае.

— А какая разница?

— Ну теперь мы просто можем остаться друзьями. Правда?

— У меня критерии к понятию «друг».

— Ну, коллегами по работе.

— Пожалуй, но при одном условии.

— Ох, нет! Какое условие?

— Никогда, ни при каких обстоятельствах, ни словом, ни взглядом ты мне не напомнишь об этом разговоре.

— Это будет трудно.

— Не облезешь, — я сказала по-русски и подумала, что слишком груба.

Волкодав схватил себя за челюсть и внимательно посмотрел на меня прищурившись. Потом протер запотевшие очки, покачал головой и снова вздохнул.

— Наверное, это в русских традициях…

— Открой дверь.

— Ну, хорошо. До завтра?

— Позвонишь, когда надо приехать.

Он открыл дверь и нацелился клюнуть меня в щеку. Я увернулась.

— Спокойной ночи.

Домой я ехала и терялась от смешанных чувств. С удивлением я прислушивалась к себе. С одной стороны, мне льстило. Не так уж и часто я кому-то нравилась, а тут такая страсть! Это было приятно. С другой стороны, мужики просто плохо контролируют себя. Даже самые лучшие из них. Вот и этот тоже. Верный муж. Как же! Еще не известно, как бы он себя повел, ответь я ему взаимностью. Мне стало обидно. Везет же мне на рыцарей. Как не кандидат, так хлыщ, тряпка или психопат. Первый муж, Катькин отец и моя первая любовь, был дитем неразумным и беспомощным до предела. Второй — самое бесполезное существо на свете, но с замашками диктатора. Причем по всякой ерунде. Важные решения все равно приходилось принимать самой. Мне понадобились годы, чтобы разглядеть все эти качества и избавиться от них. Больше меня никто не проведет… По крайней мере, мне так хотелось бы думать. Есть ли на свете мужик, который будет ни лучше и ни хуже? Кто-нибудь, похожий на меня. С таким же взглядом на жизнь и на людей. Такой же небалованный. С такими же нормами и недостатками, как у меня. Мы бы тогда поладили. Хотя, на самом деле, мне нужен кто-то в чем-то лучше меня. Я бы у него училась, а он бы — у меня. Мы бы оба болели объективной реальностью, как неизлечимым гриппом, вместе росли и строили бы свой мир без мистицизма, куда ни одно противоречие бы не пролезло. И это не фантастика. Ведь если я этого хочу, значит, должен быть кто-то еще, кто хочет того же…

Случай 8. Остров невезения

Я забралась с ногами на диван и взяла в одну руку кружку, а в другую — телефон.

— Рассказывай.

— Он был убит ударом по голове. Череп проломлен на затылке. Нашли голову почти рядом. Ее отрезало уже потом экскаватором. Одежды нет, никаких вещей тоже не нашли. В желудке осталось много протеина. Мясо ел пред смертью. Причем с острым перцем. По ногтям и волосам определили, что он принимал наркотики. Пыльцы в носоглотке не нашли. Значит, убит он не весной и не летом. А затопили его не сразу, а после того, как он уже разложился частично. Энзимы успели поработать под кожей, а бактерии — еще не очень. Дней пять, если дело было осенью или зимой. Он именно от этого почернел, а кожа болталась на нем, как тряпка. Потом его утопили в трясине. Отчего он такой сплющенный, я не знаю, но там он уже вступил в реакцию с веществами болотной воды и изолировался в холодной грязи от микроорганизмов. Там для них, как ты знаешь, высокая кислотность и недостаток кислорода. Так что ничего удивительного, что его приняли за богмэна. Он внешне от них почти не отличался. Только если вскрыть… Похоже, что убийцы знали, что делали. Замаскировать труп под мумию — такое, вообще-то, уже делалось в Египте. Там свежие трупы коптили, сушили, а потом пытались выдать за археологическую находку туристам. Большое судебное дело было еще в шестидесятых.

— Фил, погоди. А как долго он в болоте лежал?

— Не меньше шести лет. Может быть, все восемь. Эксперты потом точнее скажут.

— Это означает, что его убили почти сразу после освобождения. Он поэтому и исчез.

— Вот именно.

— Как же его могли видеть в России?

— Это был не тот Свиридов.

— А опознание? Ах да! Его теперь мама родная не узнает.

— Не скажи. Знаешь, какой приказ поступил? Отправить его голову археологам. Она-то не расплющена. У них программа есть по восстановлению внешнего вида по черепным костям. Помнишь воскового Клоникавана в музее?

— Конечно. Это жутко интересно. Если бы я начала жизнь сначала, я бы выучилась на это дело.

— Когда будет готово, они сделают снимки, добавят к нему описание роста и телосложения, и мы с тобой поедем в Москву, в Петербург и даже в Новгород.