Болотный кот

Вход в корчму был с торца постоялого двора и занимал большую половину первого этажа. Большой очаг у стены, за перегородкой кухни, три из девяти крепких деревянных столов заняты посетителями, по стенам развешены масляные лампады, от которых на потолке были черные круги копоти. Света, проникающего сквозь четыре больших окна, было еще достаточно, и внутри было светло. Я присел за свободный стол у двери, и тут же к нам подбежал конопатый мальчишка и спросил:

– Что подать?

– Выпить что-нибудь не сильно хмельное.

– Пива?

– Да. Принеси пива, – сказал я мальчишке.

Пока ждал пива, я внимательно рассматривал посетителей. Двое напротив нас, у стены, вероятно, были какими-то торговцами – богатая одежда и обувь по местным меркам, увесистые золотые печатки на пальцах у каждого и лица, холеные такие, сытые… За другим столиком сидел, пыхтя трубкой, хмурый мужик лет сорока и периодически отпивал из большой деревянной кружки, на его поясе я заметил широкие ножны короткого меча. За соседним с ним столом расположилась веселая компания, пять человек – три парня и две девицы, явные представительницы древнейшей профессии. Парни бросали на стол какие-то камушки, азартно обсуждая их расположение после броска, а девицы все время хохотали, переговариваясь. Давно сидят, судя по обилию мисок и кувшинов с выпивкой. Конопатый мальчишка вернулся с кружкой, литр емкости примерно, и, громко опустив ее на стол, сказал:

– Монету серебром.

Я извлек из кармашка на поясе монету и вложил в протянутую им руку.

– Охотник, не хочешь сыграть с нами? – спросил один из парней, отвлекшись на меня.

– Нет, я не играть пришел.

Вся компания повернулась, посмотрела на меня пару секунд и снова занялась игрой, только одна девица встала и, покачивая бедрами, направилась ко мне, подметая пол длинной юбкой.

– Охотник, может, со мной поиграешь? – она склонилась над столом, демонстрируя декольте.

– Уйди, – прошипел я на нее.

– Ладно, ладно… пойду, – изобразив обиду, отправилась она восвояси, по пути задержавшись у стола одинокого мужика.

Дверь открылась, и в корчму вошли хозяин постоялого двора с покачивающимся мужичком, одолеваемым похмельем. Увидев меня, хозяин усадил водницу рядом на лавку.

– Тебе, что ли, надо завтра утром плыть? – спросил тот, громко икнув.

– Мне, – ответил я.

– Хозяину плати… сейчас, а мне… Ик… а мне пива купи.

– Хорошо, – ответил я и пододвинул к нему свою кружку, к которой еще не прикоснулся.

Опустошив ее за несколько больших глотков, проливая себе на рубаху, водница вытер рукавом усы и, поднявшись сказал:

– Жду утром.

Я достал из внутреннего кармана жилета кошель, отсчитал три монеты и вручил хозяину, при этом обратил внимание, как один из парней, играющих в камни, сидящий лицом к нам, «сделал стойку» на кошель. Оставшись без пива, попросил принести еще кружку, надо все-таки попробовать местного напитка. Пиво оказалось действительно вкусным, с привкусом каких-то трав. Просидел в корчме еще некоторое время, допил пиво и отправился домой, когда рыжеволосый и конопатый мальчишка с помощью длинной палки с горящей тряпкой на конце прошелся и зажег все лампадки.

Сумерки быстро сгущались, и я отправился по узкой дорожке на главную улицу, где через каждые метров сто уже кто-то зажег масляные фонари. Не дошел совсем чуть-чуть, когда я услышал приближающийся топот ног. Из проулка выбежали трое, освещая себе дорогу факелом.

– Вот он, – произнес кто-то из них.

– И чего это вы удумали? – спросил я, расстегивая сзади на поясе клапан кармашка с нунчаку.

– Кошелек давай, – сказал один.

– И сапоги снимай, – сказал второй, у которого в руке что-то блеснуло.

– Ну иди, возьми…

Позади нападавших на меня кто-то свистнул.

– Охотник, тебе помочь? – прокричал кто-то из темноты.

– Не откажусь от помощи, – ответил я.

Нападающие некоторое время раздумывали, потом тот, что с факелом, отступил на край дороги, подняв факел повыше, тот, что с ножом, кинулся на меня, а другой бросился назад, откуда послышалась возня. Уходя с линии атаки, я ударил нападающего по локтю руки, в которой был нож, и тут же смачно шарахнул его по голове, затем еще раз, но это было лишним, он уже заваливался набок, закатив глаза. Подскочив к тому, что с факелом, который тоже выставил впереди себя что-то блестящее, я влепил ему по руке, держащей факел, от чего он заорал на всю улицу, выронил факел и, сунув перебитую руку подмышку, убежал по дороге. Я подобрал факел и направился к проулку, где возня уже прекратилась. Под свет факела вышел тот хмурый мужик из корчмы, вытирая травой лезвие своего короткого меча.

– Ты когда вышел, я слышал, как они договаривались догнать тебя и обобрать.

– Ты убил его? – показал я на меч.

– Конечно. Где другие?

– Один убежал, второй лежит вон.

Мужик присел над лежащим телом, повертел голову, пощупал за шею, вероятно проверив пульс, и спросил:

– Живой еще, чем это ты его? – спросил он и резанул по горлу лежащего.

– Вот, – показал я нунчаку.

– Хм… Ладно, будь осторожен, и кошелем не звени лишний раз.