Болотный кот

Поднявшись на второй этаж, коридор которого освещали две тусклые лампадки на стене, мы прошли в первую же комнату справа по коридору. Дверь снаружи никак не запиралась, только изнутри, на мощный деревянный засов. В комнате было все скромно, но как говорится, со вкусом. Два топчана, один у окна, второй у стены… стол и четыре стула ровно посередине комнаты… большой сундук в углу и небольшая лавочка у входной двери. Тарин, чиркнув масляной зажигалкой, почти такой же, как я видел у Вараса, зажег три свечи на столе в светильнике. Бросив свой баул на топчан у окна, Тарин поправил меч на поясе и направился к двери.

– Жди меня, я скоро буду… и закрой за мной.

Тарин вышел, а я, закрыв дверь на засов, уселся на топчан и стянул сапоги… как же давно мне хотелось это делать. Прошлепал по покрытому лаком полу босыми ногами к открытому окну, глубоко вдохнул чистый вечерний воздух и взглянул на звездное небо… Ковш Большой Медведицы и созвездие Ориона я узнал сразу… Вот тебе раз! Так я на Земле! Очень интересно, только в какие времена? А может, я на какой-нибудь параллельной Земле? Что ж, это уже радует, хоть что-то родное и знакомое в этом все еще чужом для меня мире…

В дверь постучали.

– Кто? – спросил я, встав у стены рядом с дверью.

– Вода и посуда, – ответили из-за двери молодым женским голосом.

– Входите, – отодвинув засов, я сделал пару шагов назад.

Дверь открыл парнишка лет шестнадцати, с деревянным разносом в одной руке, на котором был глиняный графин и пара деревянных кружек, второй рукой он держал небольшое плоское деревянное корыто. За парнем стояла девушка, может, на пару лет его старше, с деревянным ведром воды и стопкой белья.

– Хозяин велел вам отнести, – сказала девушка.

Я одобрительно кивнул, и они, не проходя далеко в комнату, поставили все на лавку и вышли, только парень задержался в дверях, вопросительно смотря на меня.

– Что? – спросил я, не понимая, чего он ждет.

Парнишка посмотрел на меня, как на полоумного, хмыкнул и ушел вслед за девушкой.

И что ему надо было… Блин! Вот же тормоз!

– Эй, парень! – крикнул я в коридор. – Вернись.

– Слушаю, – очутился он около меня в одно мгновение.

– Вот, держи… я устал просто с дороги, не соображаю ничего, – протянул я ему серебряную монету.

– Благодарствую, – расцвел он в улыбке и убежал.

Снова закрыв дверь, я поднял с лавки графин… сок, хорошо. Выпив стакан, я разделся по пояс и лег на топчан у стены, на колючее грубое покрывало.

– Ты там что, уснул? Эй, открывай, – вырвал меня из сна голос Тарина и громкий стук в дверь.

– Да, уснул, – ответил я, открыв ему дверь, и уселся опять на топчан, соображая где я и что со мной.

– О, воду принесли… хорошо, – сказал Тарин, раздеваясь по пояс, обнажив мощный накачанный торс с несколькими приличными шрамами и сняв повязку. – Иди, помоги, полей-ка!

Тарин наклонился над корытом, я, черпая воду деревянным черпаком, стал поливать ему на подставленные руки. Тарин помог обмыться и мне, после чего, покопавшись в своем бауле, достал небольшую деревянную шкатулку, усевшись за стол, стал обрабатывать резаную рану на левой груди, которая была, если честно, безобразно зашита какими-то грубыми нитками в несколько швов.

– Оторви лоскут на повязку, – кивнул он на стопку белья, что принесли вместе с водой.

Встряхнув одну из тряпок, надсек ножом край и оторвал «бинт».

– Пойдет? – спросил я.

– Да, в самый раз, теперь смотай, а край намочи.

Смотав «бинт» в рулончик, я намочил кусок сантиметров двадцать в длину и вопросительно посмотрел на Тарина.

– Да, вот этим порошком посыпь, – вынул он из шкатулки маленький кожаный кисет с неприятным запахом, – да много не сыпь… в лавке лекаря все очень дорого… болеть и быть раненным непозволительная роскошь.

Я присыпал край намоченного «бинта» порошком, наложил на рану и перевязал Тарина, как учили… как меня в моем мире учили.

– Ого, да ты повязку сделал лучше нашего сотенного лекаря! Где научился?

– Научился когда-то…

– Там? – кивнул он на мою татуировку.

– И там тоже, – нисколько не соврав, ответил я.

– Ужин! – снова постучали в дверь.

– О! Вовремя, а то у меня уже пусто в животе, как в торбе у нищего, – обрадовался Тарин.

Ужин был сытным… мясо с овощами, которое мы запили вином. После чего Тарин выставил за дверь корыто с водой, разноску с объедками ужина и, закрыв дверь на засов, сказал:

– Всё, завтра много дел… надо спать.

Трехречье, Темные болота. Отряд судейской стражи и Севон

Присев на корточки, Севон разглядывал обезглавленный и обглоданный скелет болотного кота, лежащий на мостках.

– И что ты думаешь? – спросил Севон командира отряда стражи.

– Думаю, что срубили, господин младший хранитель.

– Угу, – вздохнул Севон, – причем не за один раз, потом голову утащили вместе с амулетом.

– Кто же это мог сделать? Охотники?

– Такие отчаянные охотники перевелись уже, Брин… Ты вот выйдешь один на… нет, не болотного кота, хотя бы на дикого кабана?

– Нет, господин, один не пойду.

– Вот и я о том же.

– Господин младший хранитель! Господин… – прибежал со стороны болота запыхавшийся боец стражи, – там… там следы одного… человека.

– Точно человека?