Болото

С книгами теперь была полная невезуха, читать стало нечего. Если у кого и сохранилась какая книжка, так ее драли на цигарки курильщики. Скурили и все учебники, что остались у детей от довоенной школы. Хорошо, что у Кости курить было некому, и он свои запрятал на чердаке. Все-таки, думал, война когда-нибудь кончится и он пойдет в седьмой класс. Если бы не война, окончил бы уже восемь. Тем временем подрастет Витька, будет отбывать очередь на пастьбе, а ему хватит взрослой работы — копать огород, косить сено, молотить снопы да таскать из леса дрова. Лошади у них не было. Разве что вернется с фронта отец...

И вдруг на житней меже возле куста олешин он увидел человека, одетого вроде в военное, даже с автоматом в руке. На мгновение показалось, что там где-то и отец. Но показалось — отца там не было.

— Это... Поди сюда, — кивнул головой военный.

Оглянувшись на коров, Костя нерешительно пошел за кусты, наверно, чтобы не видно было из деревни.

— Пасешь? — спросил Огрызков, чтобы начать разговор.

— Ну.

— А это какая деревня? — кивнул он в сторону выгона.

— Скрипачы.

— Хорошее название. А где Боговизна, знаешь?

— Боговизна? Да там, — махнул рукой Костя в сторону леса. Огрызков нахмурился, подумав, не туда ли этот подросток показывает, откуда они шли ночь? Но что же тогда получается? Скверно тогда получается... Хотя пусть разбирается командир, который ведет их, похоже, не зная куда.

— Ты это... Пройдем со мной. Тут недалеко.

Костя озабоченно оглянулся на коров, но, кажется, все были поодаль от ржи, и он тихонько пошел за Огрызковым, которого сразу и без сомнений принял за партизана. Все дожидался, что тот сообщит что-то важное или, может, покажет. Но Огрызков молча вел его краем нивы, как вскоре понял Костя, к недалекому березнячку. В не очень рослой здесь ржи оставался заметным их след, и Костя подумал, что нельзя было мять несжатую рожь. В деревне за это всегда ругали.

Подойдя ближе к березкам, Костя увидел еще двух военных, спокойно отдыхавших в тени. Отца здесь не было.

— Вон деревня Скрипачы, — подходя, сообщил старшина, и Гусаков недовольно насупил брови.

— А это кто?

— Это пастух.

Минуту командир настороженно и молча сидел на траве.

— Где Боговизна — знаешь? Урочище Боговизна?

— Так знаю, — не сразу скромно отозвался паренёк.

— Пусть покажет, в какой стороне, — предложил и выжидающе умолк Огрызков.

— Ну там, — снова показал Костя в сторону леса.

— Видели? — сказал Огрызков. — Что же тогда получается, командир?

— Ерунда получается! — согласился Гусаков. — Если этому верить.

— Но нельзя и не верить.

Костя тем временем молча стоял напротив, — что он мог им сказать? Кто в здешних местах не знал, в какой стороне Боговизна, куда бабы каждое лето ходили за ягодами, осенью — за грибами. Как-то перед войной во время зимних каникул Костя возил туда подшитые резиной валенки, когда отец с колхозной бригадой работал на лесозаготовках. Ехали на санях, через плохо замерзшее болото, возле речки едва не свалились в трясину. Тогда с ним был дед Богатенок, знавший на болоте все летние и зимние стежки. Дед умер в самом начале войны.

— Вот пусть парень и проведет, — предложил Огрызков. — А то самим как бы снова не вляпаться.

Гусаков напряженно размышлял о чем-то, испытующе-сурово уставясь в Костю.

— Проведешь до Боговизны, — наконец решил он.

Косте вдруг стало жарко от предчувствия того, что в его жизни что-то круто меняется. Он только не понял, в какую сторону — худшую или лучшую. В то же время явственно ощущал, что все это очень не вовремя. Ведь он на пастьбе, а там коровы, с которыми осталась одна Августа. Наверно, уже ругает его на все поле...

— Так я коров пасу, — несмело возразил он командиру, которого уже признал по его приказному тону и офицерскому снаряжению — портупее, пистолету на боку. Командир, однако, его возражение оставил без внимания. Поднявшись на ноги, он уже прилаживал на себе свою ношу — зеленый вещмешок и полевую сумку. То же самое проделали и его спутники — тот, помоложе, что привел его сюда, и пожилой с виду дядька с красным, словно обожженным, лицом и с тугой брезентовой сумкой на боку.

— Твой отец где? — сдвигая наперед увесистую кобуру, спросил командир. — Или нет отца?

— В партизанах, — тихо сказал Костя, не зная, сказать им правду про отца или пока промолчать. Но командир не спросил ничего больше, и он промолчал.

— Полиции у вас много?

— Так нет полиции. Полиция в районе, за восемнадцать километров. А у нас и старосты нет. Как партизаны застрелили...

— Хорошо, — наконец сказал Гусаков. — Тогда шагом марш!

— Але ж у меня коровы, — снова напомнил Костя.

— Обойдутся без тебя коровы! — решительно бросил командир. — Ты веди. В каком направлении?

— Да вон — через лес.