Большая девочка

Все занервничали и засуетились. Отец вместо вина открыл шампанское. Мать заволновалась, хороша ли индейка. Виктория помогала ей на кухне, а Грейс с Гарри удалились в сад и принялись шушукаться и хихикать, не принимая участия в общих хлопотах. Мать с отцом выставили себя какими‑то идиотами. Когда же наконец все уселись за стол, Джим завел с Гарри умный разговор о политике. Гарри немедленно объяснил, чтó в государстве не так и что надо сделать, чтобы исправить положение, а Джим только кивал да поддакивал. Стоило Грейси открыть рот, как жених обрывал ее на полуслове либо договаривал фразу за нее. Она была лишена права голоса и даже своего мнения, ей дозволялось говорить только о свадьбе. Неудивительно, что она только о ней и говорит, ведь ни о чем другом ей рассуждать не положено. Виктория и раньше не жаловала Гарри, теперь же он стал совершенно невыносимым снобом. За одним столом с отцом и Гарри было так тошно — хоть криком кричи. Грейси, желая угодить жениху, все время строила из себя дурочку, а мама без конца бегала на кухню и обратно. Виктория и рта не раскрыла за столом. После обеда она вышла в сад. Она совершенно не одобряла той жизни, которую выбрала для себя Грейс. Когда сестра вышла следом, Виктория не скрывала своей тревоги.

— Девочка моя, ты же умница! Что ты делаешь? Твой Гарри только себя и слышит! Разве это называется счастьем? Ведь свадьбой жизнь не заканчивается. Нельзя жить с человеком, который тобой помыкает и лучше тебя знает, что тебе делать и думать.

— Ничего подобного, Гарри не такой! — гордо возразила Грейс, расстроенная словами сестры. — Он ко мне прекрасно относится.

— Не сомневаюсь. Только обращается с тобой, как с безмозглой куклой.

Грейси была так огорчена словами сестры, что расплакалась и даже не дала Виктории себя обнять.

— Как ты можешь так говорить?!

— Я говорю так потому, что люблю тебя и не хочу, чтобы ты испортила себе жизнь. — Виктория считала, что обязана сказать сестре правду.

— Испортила себе жизнь?! О чем ты? Я люблю его, он любит меня. Я с ним счастлива.

— Он в точности как наш папа. Тот ведь никогда маму не слушает! И мы ее тоже не слушаем, мы слушаем только отца. А она знай себе в бридж играет. И ты такой хочешь стать? Надо найти работу, заняться чем‑то серьезным! Ты же умная девочка, Грейси. Я понимаю, в нашей семье это считается недостатком. Но в реальной жизни это достоинство.

— Завидуешь — так и скажи! — зло огрызнулась Грейси. — И еще из‑за коричневого платья злишься! Думаешь, я не понимаю?!

— Я не злюсь. Я тоже не понимаю, почему ты упорствуешь и хочешь обрядить меня в платье, в котором я буду выглядеть ужасно. Но если для тебя это так важно, я надену его. Я‑то надеялась, что ты выберешь фасон, который подойдет не только твоим подружкам, но и мне. Но это твоя свадьба, значит — тебе решать. Я просто не хочу, чтобы ты оставила мозги у алтаря, обменяв их на обручальное кольцо. Честно говоря, это была бы крайне неудачная сделка.

— А я думаю, ты ведешь себя как последняя вредина! — выкрикнула Грейси и убежала в дом. А Виктория, растерянная и огорченная, попыталась сообразить, когда ей можно будет улететь в Нью‑Йорк, не нарушая приличий. Похоже, до ближайшего рейса ей просто не дожить. В этом доме теперь все крутились и суетились вокруг драгоценного Гарри и готовы были на все, чтобы его ублажить. Она в этом спектакле участвовать не желала, для нее праздник оказался безнадежно испорчен. Виктория вернулась в дом и вместе со всеми выпила кофе, но больше не произнесла ни слова. Грейси сидела на диване бок о бок с Гарри, а Виктория выждала для приличия несколько минут и отправилась на кухню помогать матери с посудой. Сегодня все надо было мыть руками, ведь это был тончайший фарфор. Отец остался в гостиной, чтобы продолжить разговор с будущим зятем. Для Виктории это был тяжелый день, она чувствовала себя чужой с близкими людьми. Здесь у каждого из них было свое место и своя роль — за исключением ее.

— Мам, индюшка удалась, — сказала она, вытирая тарелки.

— А мне показалась суховатой. Я ее от волнения передержала. Думала для Гарри постараться. — Виктории захотелось спросить зачем. Какая разница, если он все равно станет членом семьи? Он же не принц крови, не папа римский! Она еще никогда не видела, чтобы родители так суетились из‑за какого‑то гостя. — Он же привык ко всему самому лучшему, — с улыбкой продолжала мать. — Грейси с ним будет счастлива.

В этом Виктория как раз сомневалась. И даже, напротив, была уверена, что жить Грейси будет очень нелегко, если жених уже теперь не дает ей слова сказать. Красивый и умный молодой человек из богатой семьи, но Виктория скорее согласилась бы остаться одинокой, чем иметь такого мужа. Она искренне была убеждена, что сестра совершает ужасную ошибку. Виктория видела в женихе сестры самоуверенного, властного и самовлюбленного типа, с Грейси он и не подумает считаться, она для него лишь симпатичная игрушка или украшение.