Большая грудь, широкий зад

— Береги себя, старшая свояченица, — не сводя с неё глаз, проговорил Сыма Ку.

Лайди ответила что-то несусветное:

— Ты — золотое сверло, а он — лесина трухлявая.

Подойдя к нему, она макнула блин в высоко поднятую Сыма Ляном чашку с жёлтым соусом, несколько раз ловко крутанула в воздухе, чтобы не заляпаться, и отправила вымазанный в соусе блин в рот Сыма Ку. Тот сначала задрал голову, как конь, потом опустил, разинул рот, жадно откусил и начал с трудом жевать. Лук хрустел на зубах, рот битком набит, щёки раздулись и округлились. Даже две большие слезинки на глазах выступили.

Выгнув шею, он проглотил разжёванное и втянул носом воздух:

— Ядрёный лучок!

Ещё по блину с луком матушка дала мне и восьмой сестрёнке:

— Ты, Цзиньтун, корми шестого зятя, а ты, Юйнюй, — шестую сестру.

По примеру Лайди я зачерпнул блином жёлтого соуса из чашки Сыма Ляна и поднёс ко рту Бэббита. Уродливо разинув рот, тот стал откусывать кусочек за кусочком, роняя слёзы из голубых глаз. Он наклонился и перепачканными в соусе губами звучно чмокнул меня в лоб. Потом подошёл к матушке. Я думал, он её обнимет, но руки у него были связаны, и он лишь тоже коснулся губами её лба, как козёл, щиплющий листочки на дереве:

— Я никогда не забуду тебя, мама.

Восьмая сестрёнка дошла на ощупь до Сыма Ляна и с его помощью обмакнула блин в соус. Взяла его в обе руки, подняла лицо к небу — лобик как домик рака-отшельника, глаза как глубокие высохшие колодцы, нос с горбинкой, большой рот, нежные лепестки губ. Восьмая сестрёнка, которой я всегда помыкал, жалкий ягнёночек.

— Шестая сестра… — прощебетала она. — Шестая сестра, поешь…

Обливаясь слезами и всхлипывая, Няньди обняла её:

— Горемыка ты моя, сестреночка…

Сыма Ку свой блин дожевал.

Лу Лижэнь всё это время стоял вполоборота к нам и следил за другим берегом.

— Всё, давайте на плот! — развернулся он.

— Нет не всё, — возразил Сыма Ку. — Я ещё не наелся. В прежние времена преступникам перед казнью всегда разрешали наесться до отвала. Если вы, семнадцатый полк, называете себя армией человечности и справедливости, неужто считаете, что я одним блином наемся? Да ещё если эти блины приготовила своими руками наша тёща.

— Хорошо, — снова глянул на часы Лу Лижэнь. — Набивай брюхо, а мы пока переправим мистера Бэббита.

С деревянными лопатами в руках немой и шестеро солдат осторожно запрыгнули на плот. Плот заплясал, накренился, черпанул одним краем воду, и она разлилась по его поверхности. Двое солдат, державших чалки, даже откинулись назад, чтобы сбалансировать вырывающийся плот.

— А ещё двух человек он выдержит, почтенный? — озабоченно обратился Лу Лижэнь к Цзунь Луну.

— Вряд ли. Думаю, двоим с лопатами нужно сойти, — сказал тот.

— Хань Эрту, Пань Юнван, давайте на берег! — скомандовал Лу Лижэнь. Солдаты спрыгнули с плота, который снова закачался, да так, что оставшиеся на нём потеряли равновесие и чуть не свалились в воду.

— То! То! То! — сердито заговорил немой, полуголый, в одних трусах.

С того дня ни одного гортанного «а-ао» от него больше не слышали.

— Так пойдёт? — спросил Лу Лижэнь.

— Пойдёт, — кивнул Цзунь Лун и принял у солдата лопату. — То, что ваша армия держится человечности и справедливости, вызывает у меня, старика, уважение. В десятом году Республики я переправлял на тот берег сенатора, но если начальник Лу удостоит меня такой чести, хотел бы служить верой и правдой вам.

— Как раз с такой просьбой я и хотел обратиться к вам, почтеннейший, да было неудобно заговорить об этом, — растрогался Лу Лижэнь. — Если у руля этого плота встанете вы, я буду спокоен. Есть у кого выпить?

Подбежавший ординарец подал Лу Лижэню помятую флягу. Тот отвинтил крышку, поднёс к кончику носа и понюхал:

— Настоящая гаоляновка. От имени командования округа прошу вас выпить, почтеннейший! — И держа флягу в обеих руках, передал её Цзунь Луну. Тот, тоже взволнованный, вытер об себя руки, принял флягу, с бульканьем сделал с десяток глотков, вернул Лу Лижэню и обтёр рот тыльной стороной ладони. Лицо у него раскраснелось до самой шеи, а шея — до самой груди.

— Я выпил твоего вина, начальник Лу, и теперь наши сердца рядом.

— Отчего же только сердца? — усмехнулся Лу Лижэнь. — Рядом наши печени, лёгкие и остальной ливер.

Слёзы брызнули из глаз Цзунь Луна, он одним прыжком перемахнул на плот и крепко встал на корме. Плот лишь чуть качнулся. Довольный Лу Лижэнь одобрительно кивнул.

Подойдя к Бэббиту и увидев, что у него связаны руки, он сконфуженно усмехнулся:

— Как вас обратали, мистер Бэббит. Командующий округом Юй и управляющий Сун справлялись о вас лично, так что встретят вас со всем обхождением.

— Вот с таким? — поднял связанные руки Бэббит.

— Это тоже своего рода обхождение, — невозмутимо продолжал Лу Лижэнь. — Не принимайте это так близко к сердцу. Прошу, мистер Бэббит.

Бэббит обвёл нас глазами прощаясь. Потом широко шагнул и ступил на плот, тот сильно закачался, и он вместе с ним. Цзунь Лун подпёр его сзади деревянной лопатой.