Большая грудь, широкий зад

— У этой декоративной птицы большой рыночный потенциал, — рассказывала Гэн Ляньлянь. — Её, конечно, можно использовать и на мясо. Даланьские чиновники народ рисковый, чего только не едят. Раньше считалось, что жаб есть нельзя, а на самом деле мясо у них очень вкусное, гораздо вкуснее лягушачьего. В прошлом месяце пятьдесят один ресторан из тех, что в ведении городского отдела занятости, стал предлагать знаменитое блюдо «Жаба лакомится мясом лебедя»,^[204]

в него входят семь свежеободранных жаб и лебедь с удалёнными внутренностями. Жаб заправляют в брюхо лебедя и готовят на медленном огне. Вообще-то приготовление этого блюда противоречит государственному закону об охране животных, и в последнее время дикого лебедя приходится заменять на домашнего. А лучший способ охраны редких видов диких птиц — одомашнивание. Павлинов, например, мы уже выращиваем почти как бройлеров.

Потом она показала фермы красноголовых журавлей, чёрных аистов, индюков и золотистых фазанов, уточек-мандаринок…

— У птицеводческого центра «Дунфан» два направления деятельности, — продолжала она свой рассказ. — Первое — собирать со всего мира редких птиц, которым грозит истребление, с помощью наших работников выращивать их потомство, тем самым изменяя ситуацию: их ценность уже не будет определяться редкостью, с какой они встречаются в природе. Второе направление — снабжать гурманов по всему миру, удовлетворять спрос любителей новизны. К слову, твой племянник — прекрасный знаток птиц. Он может по голосу птицы определить её характер, отлично понимает птичий язык. Учит разговаривать птиц, которые считаются неговорящими. Ворона, например, только и знает, что каркает, и вроде не скажешь, что способная. А у него одна детские песенки петь научилась. Только вот склад ума у него не больно хозяйственный. Под его руководством центр был по уши в долгах. Сменив его на должности управляющего, я поставила себе основной задачей обратить убытки в прибыль. Я исключительно за то, чтобы превращать птиц в деликатесы на подносе. Ну продашь пару попугаев как декоративных птиц, так при должном уходе они и через десять лет не сдохнут. А вот съеденная пара попугаев за двадцать четыре часа полностью переварится. Продукты питания — самый широкий рынок, но с развитием экономики и повышением материального благосостояния обычная пища некоторых уже не устраивает. Куры, утки, рыба, мясо — всё надоело. Конечно, речь далеко не обо всех, но эта малая часть ест не за свой счёт. Вот на них-то мы и стараемся заработать. Разве простому человеку по карману съесть пару павлинов за тысячу двести юаней? Я в прошлом году в Гуандуне проводила исследование. Так там один крестьянин завёл крокодилью ферму, разводит китайских аллигаторов.^[205]

Они под охраной государства, и это сказывается на их цене. Но кто-то на цену не смотрит, может позволить себе всё. Ну а кто не может, тому они не нужны и по дешёвой цене. Их, этих аллигаторов, на сантиметры продают. Покупаешь такого — сто сорок сантиметров от головы до хвоста, по восемьдесят юаней за сантиметр, — и встанет он тебе, пардон, в одиннадцать тысяч двести. Ну, со скидкой, как старому знакомому, себе в убыток, давай десять тысяч и забирай. А если банкет только из крокодильих блюд, значит, там не одни чиновные, а ещё и их любовницы. Трудно сказать, насколько мясо этих крокодилов лучше карпа, но карпа пробовали все, а вот отведать крокодила, аллигатора, позволит себе далеко не каждый. Подожди, вот состаришься, сможешь гордо сказать детям и внукам, мол, едал я в молодости крокодилятину, один большой начальник угощал. Тот крестьянин, что крокодилов стал разводить, теперь, конечно, человек богатый. Думаю, нам надо мыслить ещё шире, не стоит ограничиваться выращиванием отечественных редких видов, нужно искать таких птиц по всему свету. К двухтысячному году планируем застолбить здесь все болота, устроить самый большой в мире птичий рай, музей птиц. Центр «Дунфан» станет главной достопримечательностью Даланя, к нам потянутся туристы, инвесторы, гурманы.

Послушать её — так перспективы блестящие.

— Ну а я? — недоумевал Цзиньтун. — Я-то что буду здесь делать?

— Дядюшка, надеюсь, вы примете моё предложение заведовать отделом по связям с общественностью.

Новоиспечённого завотделом Гэн Ляньлянь послала на десять дней в сауну, к тайской массажистке, а потом в салон красоты на десять сеансов массажа и чистки лица. После этого Цзиньтуну показалось, что он заново родился. Не останавливаясь перед затратами, Гэн Ляньлянь накупила ему самой модной одежды, опрыскала с ног до головы «шанелью» и приставила к нему молодую девушку, на которую возложила все повседневные заботы. Эти траты повергали Цзиньтуна в страшное беспокойство. Вместо того чтобы определить конкретную работу, Гэн Ляньлянь только и делала, что забивала ему голову всевозможными знаниями о птицах, штудировала вместе с ним чертежи, образцы и модели развития Центра. В результате он твёрдо уверился, что от будущего Центра зависит и будущее всего Даланя.