Большая и грязная любовь

Страх обернулся ужасом. Я не могла не спросить:

– Все так плохо?

Инкуб усмехнулся невесело, ответил:

– Нет, но рисковать не хочу. До тех пор пока не разберусь со всеми твоими… ухажерами, – это слово прозвучало весьма ядовито, – без меня никуда. Ясно?

Не знаю, что должна чувствовать нормальная взрослая женщина в такой ситуации, лично я… о бутерброде подумала. Надкушенном. А что? Очень я на этот самый бутерброд похожа. По всем, блин, параметрам.

И так больно, так обидно стало…

– Розочка, что с тобой?

Кажется, улавливать настроение входит у нас в привычку.

– Да ничего. Все в порядке. – Голос предательски дрогнул, а инкуб…

– Крис, что опять? – Да, властно брать за подбородок и заставлять смотреть в глаза – тоже уже привычка. Или рефлекс?

– Ничего.

– Кри-ис…

Я все-таки не выдержала.

– Почему так хочешь оградить меня от «ухажеров»? Зачем?

На лице инкуба отразилась легкая растерянность, изумрудные глаза как будто потускнели. А я вдруг поняла – это в той, в подстроенной реальности, Глеб Игоревич… запал. А в этой, в настоящей, я по-прежнему неиссякаемый источник пищи. Возможно, когда-нибудь все изменится, но…

– Ладно, Глеб. Я все понимаю. Все нормально.

– Что ты понимаешь, розочка? – спросил шеф тихо.

Я лукавить не стала. В конце концов, мы взрослые люди и отношения, выстроенные на сексе, в нашем мире в порядке вещей. Это не стыдно, это нормально. Безответная любовь тоже норма. Сколько нас таких? Безнадежно влюбленных дурочек…

– Я понимаю, что я бутерброд.

– Кто?

Ой, вот только не надо делать вид, будто не расслышал!

– Я твоя еда. И поэтому ты так меня оберегаешь.

Высший инкуб шумно вздохнул, но промолчал. А я… Черт! Ну почему он молчит? Хоть бы соврал для приличия!

– Пусти, – прерывая затянувшуюся тишину, прошептала я.

Глеб среагировал не сразу, и… в общем, не отпустил, даже когда дернулась. Его руки сомкнулись на талии каменным кольцом, дыхание обожгло шею.

– Дура. – Эту реплику не столько услышала, сколько почувствовала. И согласилась.

Да, я – дура. Потому что только дура будет говорить о подобных вещах вслух. Умная будет сидеть и делать вид, что все в порядке, потому что… потому что так безопасней и проще. Нет, так действительно проще!

Может, и мне попытаться… поумнеть?

– Глеб…

– Что, розочка?

– Когда реальность сменилась во второй раз, ну то есть вернулась в нормальное состояние, я… – Уф! Как же сложно делать вид, будто ничего не произошло. – В общем, я не помню прошлую неделю. То есть помню, но неправильную, из подмененной реальности.

– Я знаю.

Знает он. Черт, мужчины! Как же ваша невозмутимость временами… бесит.

– Глеб, этот оборотень… он должен был зайти в «Шерри-кат» в прошлый понедельник. И я так понимаю, он зашел. И, скорее всего, мы общались. Не думаю, что я ответила на симпатию – парень не в моем вкусе, но… возможно, у него есть право смотреть на меня как на тварь.

– Нет у него такого права, – отрезал инкуб. Коснулся губами виска и добавил: – Крис, забудь. Не было этого оборотня в твоей жизни. И уже не будет.

Глеб сказал, а я послушалась… Действительно послушалась, потому что иначе и быть не могло. Ну какие оборотни? Какие реальности? Когда тебя целует бесконечно любимый мужчина, все остальное теряет смысл. Даже обиды на другой – не второй, а сто десятый план уходят. Нет ничего. Ничего и никого. Только он!

А ночью моя амнезия достигла апогея.

Глеб был невероятно нежен. Поцелуи, прикосновения, дыхание… Стук его сердца, биение моего. Стоны… Шепот… Снова поцелуи.

Я плавилась в его руках, таяла, горела. Я была… ну если не в раю, то где-то рядом. И глядя в глаза цвета вулканической лавы, даже помыслить не могла, что Глеб – демон. Нет, он ангел. Я точно знаю, и переубедить меня невозможно.

Мой циничный, кровожадный, жестокий, но все-таки ангел.

Глава одиннадцатая

Я проснулась от странного, щемящего чувства. Не боль, нет. Что-то другое, совершенно непонятное, но невероятно сильное. Что-то, что не дает вновь сомкнуть глаза и вернуться в страну грез. Я о чем-то забыла. Да, точно! Забыла! Но о чем? И почему это так важно?

Остатки сна слетают, как последние листья под порывом сильного ветра. Кружат и оседают на черные простыни. Мужчина, который дышит в шею, чье сердце бьется под моими пальцами… знаком. Но что я делаю в его постели? Или… или это все-таки моя постель?

С величайшей осторожностью, стараясь не разбудить брюнета, выпутываюсь из его объятий и кошкой соскальзываю с кровати. Пол холодный, кажется, одно из окон спальни приоткрыто. После жарких объятий холод чувствуется особенно остро, я передергиваю плечами, ежусь. Желание вернуться, запустить пальчики в волосы спящего, коснуться его губ… сильно, но оно отступает под напором того самого чувства, которое прогнало сон.

Бесшумно подхватываю белый банный халат – он валяется на полу, пахнет мужским парфюмом, от которого мурашки по коже. Желание вернуться в постель усиливается, но то, другое, побеждает.