Большая игра

— Ну вот, минут десять отсюда ехать. — Максим довольно улыбнулся и взглянул на жену.

Она молчала, любуясь открывшимся ей видом. Максим посильнее надавил на педаль газа, и с довольным урчанием черный автомобиль бросился вперед. Марина не возражала, страшно ей уже не было.

Меньше чем через полчаса Максим и Марина катились вниз по заснеженному склону. Макс набрал большую скорость и умчался далеко вперед, он почти не маневрировал, наслаждаясь бешеной скоростью и воздушным потоком, рвущимся ему навстречу. Марина же, немного разогнавшись, начинала выписывать поворот и замедляла движение, так что с вершины спустилась она гораздо медленнее Максима, но удовольствие от этого она получила не меньше. Марине нравилось это плавное скольжение по склону, хотелось, чтобы оно было если не бесконечным, то хотя бы более долгим, таким как в альпийских горах, куда они иногда выбирались с Максимом. Пока длилось это прекрасное скольжение, из головы уходили мысли абсолютно обо всем, о всех проблемах, о загулах и пьянстве мужа, Марина просто наслаждалась движением, наслаждалась жизнью. Описав петлю вокруг ждущего ее у подножия Макса, Марина махнула ему рукой и направилась к подъемнику, Максим поспешил за ней.

Через пару часов, уставшие, с гудящими от напряжения ногами, они сидели в баре у подножия Косой и пили глинтвейн.

— Надо почаще выбираться, — Макс блаженно вытянул ноги, обутые в тяжелые горнолыжные ботинки, — а то я уже забыл, когда прошлый раз катали. Ноги почти отвыкли от этого дела.

— Максим, ты же у нас рулевой обоза, от тебя все зависит. — Марина расслабленно сидела рядом в кресле и смотрела на солнце, медленно крадущееся к вершинам высоких сосен. — Можно и почаще выбираться.

Она выпила всего пару глотков горячего вина и наслаждалась теплом, разбегавшимся по венам. Теплая волна мягко согрела живот, пробежалась по рукам и, наконец, достигла пальцев ног. Марина зажмурилась. «Господи, хорошо-то как! — промелькнула мысль. — Почему же нельзя всю жизнь прожить так, в блаженстве? Почему?»

— Почему что? — Макс пристально смотрел на нее. Марина поняла, что свой вопрос она задала вслух.

— Вот задумалась, почему мы не можем быть все время счастливы? Сейчас так хорошо, и кажется, что это блаженство продлится бесконечно. Но мы допьем вино, рассчитаемся, встанем и уйдем. А завтра вернемся в город, где опять будут новые дела, новые проблемы и новые разочарования. Но им мы посвятим гораздо большую часть своей жизни, чем таким маленьким радостям, как сидеть на склоне горы, пить вино и любоваться закатом. Почему так, Макс? Ведь это не только мы такие, все люди ведут себя похожим образом. Почему мы все не хотим быть счастливыми? Люди так глупы…

— Мне кажется, что люди слишком умны для того, чтобы быть счастливыми. — Макс крутил в руке бокал с остывающим глинтвейном, глядя на игру солнечных преломлений в стекле.

— Умны? Может, все же глупы?

— Умны, Маринка. Они умны, но в этом уме нет пользы. Это такое горе от ума. Когда ум хуже глупости, во всяком случае, он приносит больше тревог и сомнений, чем радости. Вот смотри, о чем ты думала, когда каталась?

— Как бы не упасть, — Марина рассмеялась, — о чем там еще думать? Как все прекрасно!

— Вот именно, когда мы счастливы, мы ни о чем не думаем, нам просто хорошо, мы наслаждаемся жизнью. Но тут где-то в голове открывается лючок и вылезает ум. И он говорит нам — а что это мы тут без дела сидим? Ведь так скучно! Надо чем-то заняться. Ты понимаешь? — Макс отставил вино, тема разговора захватила его. — Ему скучно, уму нашему. Вот взять нашу кошку. Она поест, попьет, потрется о мои ноги и счастлива. И спит по полдня. И ей не скучно! Она не изобретает смысл и цель жизни. Животным вообще не скучно в природе. Они просто живут. Когда они голодны, они ищут еду, а когда они сыты — они радуются жизни. А человек так не может. Он постоянно голодный. Потому что, кроме мяса, ему, чтобы наесться, еще надо дом, машину, яхту, самолет, генеральские звезды. Аппетиты у всех разные, но наесться почти никто не может.

— Счастлив тот, кто наелся, — тихо произнесла Марина, — или тот, кто и не хотел есть.

— Да, есть и такие. Но их мало. Много людей, у которых и на мясо не всегда хватает, но это не значит, что они не хотят большего. Просто они хотят пассивно, ничего не пытаясь делать, только завидуя тем, у кого есть больше. Таких очень много, весь наш вагонзавод. Порой мне кажется, что зависть — это наша национальная идея. Она движет нами.

— Моя мама никогда никому не завидовала, — резко перебила Марина.

— А таких много, как твоя мама? Знаешь, я вот тоже вспоминаю порой своих дедушку с бабушкой. Летом они хлопотали на даче. Дед дрова заготавливал на осень, в саду копошился все время, бабушка заготовки штамповала, как небольшой консервный заводик. Зимой они жили с нами в городе. Они каждый день ходили гулять в парк. Ну, ты знаешь этот парк возле старой квартиры.

Марина кивнула.