Большая игра

К тому же, кто-то из пассажиров знал о нашей с Катей Крицкой истории и о несостоявшейся дуэли с Достацким. И не успела Одесса скрыться из вида, об этом уже знали все дамы на судне. Знали и посматривали на меня с состраданием, готовые утешить «несчастного героя» — такую формулировку я услышал собственными ушами, когда совершенно случайно подслушал несколько слов.

Утром и днем те пассажиры, кто не страдал от морской болезни, гуляли вдоль бортов и по главной палубе. Мужчины курили, выпивали, играли в винт или бридж, и не знали, как убить время. Дамы читали романы, среди которых особой популярностью пользовался английский классик Чарльз Диккенс, вышивали, раскладывали пасьянсы, а вечером неизменно вспоминали о моей скромной персоне.

В таком неспешном темпе прошла вся поездка. Мы двигались на юг, и с каждым днем погода становилась чуточку, но теплее. Наконец, вдали показалась суша, а мне почему-то вспомнилась строчка из песни «не нужен мне берег турецкий, и Африка мне не нужна». Не знаю, кто и когда написал данные строки, но они оказались к месту.

«Колхида» дала несколько гудков и вошла в Босфор. Пролив выглядел замечательно. На безоблачном небе сияло солнце. Вода казалась бирюзовой. Слева и справа поднимались зеленые крутые берега. Деревья спускались прямо к воде. Кое-где, утопленные в садах, виднелись белые мраморные виллы и маленькие дворцы. А за нашей спиной оставалось бескрайнее Черное море.

Многочисленные суда, крупные и совсем небольшие двигались живой ниткой в обе стороны. Наконец на правом берегу начали появляться первые домики. Сначала они выглядели просто и неказисто, но через некоторое время превратились в полноценные улицы огромного города с дворцами, особняками, крепостями, мечетями и минаретами.

Пассажиры толпились у бортов, наслаждаясь зрелищем и комментируя архитектуру узких кривых улочек, спускающихся к морю. Мы смотрели на так называемую Перу, торговый и деловой центр Константинополя, который подчеркивала круглая и высокая Галатская башня. Но больше всего внимания привлекал Долмабахче — дворец османских султанов.

«Колхида» бросила якорь на южной стороне Золотого Рога. Множество лодок, яхт и пароходиков теснились со всех сторон. Вода плескалась о причалы, количество чаек не поддавалось подсчету и в полный голос кричали местные рыбаки. Их, если и было меньше, чем чаек, то ненамного.

Северную и южную сторону Золотого Рога связывали несколько мостов. Круглые купола мечетей и минареты сверкали на солнце. В местном шуме слышались слова на десятках языков. Самыми распространенными были английский, французский, русский и, конечно же, турецкий.

К борту парохода сразу же подплыло десяток фелюг. На них сидели загорелые до черноты турки, в основном юноши и молодые мужчины, которые искали любую возможность продать хоть что-то. На длинных шестах они принялись подавать нам корзины со всякой всячиной. Туда же те, если что-то покупали, пассажиры клали деньги.

Мне покупать ничего не требовалось. Здесь я застряну надолго, так что вся эта восточная экзотика еще успеет приесться.

Я попрощался с попутчиками и Юсуповыми. Люди они необычные, и подобное знакомство может пригодиться. На пирс сошел в числе первых. Архип Снегирев нес чемодан с вещами, но основной мой багаж в русское посольство доставит специальный носильщик.

На причалах и в здании морского вокзала было людно. Стоял густой запах специй, табака и свежего кофе.

Я вышел на одну из улиц и поднял руку. Ко мне сразу же подкатила местная повозка. Извозчик был одет в расшитую куртку, мешковатые штаны с широким поясом и феску.

— Русское посольство, понимаешь? — спросил я. — Русское посольство! — повторил я на английском, а затем и на турецком. Турецкий язык я знал плохо, куда хуже того же фарси. Я и времени уделял ему меньше, да и подзабыл за минувшее время основательно.

— Рус бьюкачили? Эвет! Отур, бай![41] — обрадовался турок, соскочив с седел и указывая рукой, жестом попросил занять место в повозке. Я устроился, Архип сел спереди, рядом с турком, предварительно поставив чемодан на заднюю полку.

Лошадка тронулась в путь, цокая копытами по каменной брусчатке. Мы с Архипом с интересом оглядывались по сторонам. Поначалу нас везли по широкому проспекту, с магазинами, лавками и деревьями, а затем повозка свернула в сторону, начался подъем по узкой улочке.

Город казался оживленным. Матросы, водоносы, носильщики, феллахи[42], музыканты, цирюльники, дервиши, местные чиновники, солдаты и офицеры разговаривали с непередаваемым восточным темпераментом, повышая голос и активно жестикулируя. Среди них встречались европейцы, а так же женщины с накидками на лицах. Мне попались на глаза живописно одетые башибузуки и дрессировщик медведя, правда зверь оказался небольшим и совсем изможденным.