Большая игра. Книга 2 (СИ)

— Знаешь, тогда, в бою, ты была молодцом. И если ты себя в чём-то винишь — не надо. Ты быстро учишься и делаешь всё правильно. Значительно лучше, чем это делал я. Кира спросила у меня, как я к тебе отношусь. И я думал об этом.

Рин замерла, прислушиваясь к нему. Отчего-то сейчас для неё это стало очень важным, непременно узнать его ответ. Стиснув наполовину опустевшую кружку, она во все глаза уставилась на ретранслятора.

— Я не знаю, что значит быть другом и могу ли я вообще им быть. Но мне бы хотелось, чтобы ты им была. Хочу видеть, как ты улыбаешься, и быть рядом. И я хочу, чтобы ты была жива. Вот, наверное, и всё.

Веки снова зажгли подступившие слёзы. Слова, полные одиночества, заставляли всё внутри сжиматься и трепетать. Она настолько зациклилась на себе, что совсем не заметила, как стала кем-то очень важным для угрюмого и бесконечно одинокого соседа. И лишь теперь понемногу начинала понимать, что он тоже стал для неё кем-то особенным.

— Алголь, я… — начала было она, как в тишине раздалось громкое, раскатистое бурчание желудка. Раззадоренное чаем нутро громогласно заявило о себе, требуя пищи. Рин зарылась лицом в одеяло.

— Ававааа… извини, вот же ужас… — донеслось сквозь ткань невнятное бормотание. Алголь встал и, приблизившись, бережно коснулся её мягких волос. — Ты давно ела?

— Вчера, кажется.

— Тогда понятно… скоро вернусь.

Он быстро удалился на кухню — оттуда послышались шорохи, гудение микроволновки и шелест разворачиваемой плёнки. Буквально через несколько минут он вернулся с тарелкой, полной ароматной каши с мясом, в которой Рин без труда узнала одно из блюд армейского сухпайка.

Вдоволь насытившись едой, как ни странно, оказавшейся удивительно вкусной, она довольно откинулась назад. Робость и страх прошли, а севший у стены напротив кровати сосед уже не вызывал желания закрыться от его взгляда ворохом одеял.

— Полагаю, теперь всё в порядке, — он кивнул на пустую тарелку, убранную на столик. — А теперь расскажи мне всё, что произошло.

— Угу. В общем… — Рин задумчиво пожевала губу и с робостью начала. — Ещё в Японии, когда мы только приехали… я всё вспомнила. Как мне было хорошо в детстве, и я захотела остаться…

Она начала свой долгий рассказ, сперва неловко и скомкано, но чем больше она говорила, вспоминая каждое событие, тем сильнее звучал её голос. От прилёта в Японию и до тёмного домика в лесу, Рин вспомнила и своё странное влечение к Электре, и растоптавшую её надежды на возвращение речь Альционы, и дорогу в горах глубокой ночью, и поход до Гюмри, переполненный переживаниями и болью.

Алголь сидел молча и слушал, изредка кивая и хмыкая. Лишь когда Рин закончила и, выдохнув, выпила залпом остатки холодного чая, он прервал тишину.

— Тебе пришлось действительно нелегко.

— Угу… но теперь я чувствую себя лучше. Сейчас, когда я всё это тебе рассказала, даже на душе как-то полегчало.

Она сладко зевнула, прикрыв рот ладошкой.

— Ты молодец, Рин. Ложись спать, тебе надо как следует выспаться.

Она встрепенулась и помотала головой, распушенные волосы закачались, распространяя вокруг приятный аромат шампуня.

— Не уходи, пожалуйста… — девушка подобралась на кровати, скомкав одеяло, и еле слышно продолжила. — Мне кошмары снятся… Армения, трупы. Я… не хочу снова это видеть. Кажется, я никогда снова не засну.

— Всё будет в порядке. Я лягу в соседней комнате. Ничего не бойся.

Она кивнула. Пришлось снова вытянуться на постели и аккуратно расправить одеяло, устраиваясь поудобнее. Проводив взглядом ушедшего в гостиную Алголя, Рин нехотя прикрыла веки.

Сон накрыл удивительно быстро — все пережитые потрясения вымотали организм настолько, что стоило ей немного расслабиться и закрыть глаза, как она тут же заснула. Ни боль в ранах и ушибах, ни тревожные мысли и переживания не смогли помешать.

Правда, сны остались всё те же. Жуткий кошмар, в котором она вновь тонула и захлебывалась сгустками крови, опять заставил её с криком вскочить с постели. Прижав ладонь к бешено колотящемуся сердцу, Рин тяжело дышала и мотала головой, пытаясь сбросить жуткое наваждение.

Она подняла взгляд — в дверном проходе стоял Алголь, кажется, совсем не сомкнувший глаз за всё это время.

— Извини… если разбудила…

— Страшный сон?

Рин кивнула. По телу пробежала лёгкая судорога, девушка нехотя легла и шумно сглотнула.

— Мне тоже снятся кошмары, — парень подошел к ней и сел на кровать. — Прошлое, которое никак не забудется.

— И как ты с ними справляешься?..

Он повернулся к замершей под тонким одеялом соседке — в тёмных глазах Рин виднелись редкие вспышки. Юная девчонка, еще даже толком драться не умевшая, но уже ставшая ретранслятором. Кого она видела в нём, старшего товарища? Своего учителя? Или просто друга?

Разве мог он сказать ей, что так и не научился справляться с кошмарами? Что каждую ночь, погружаясь в сон, по новой проходил через все те ужасы, что пережил однажды?