Большая игра на понижение: Тайные пружины финансовой катастрофы

Другой покупатель, банк UBS, выкупил $2 млрд в CDO с рейтингом «три А», принадлежавших Хауи Хаблеру, а также короткие позиции в облигациях с рейтингом «три В» на пару сотен миллионов. Иными словами, в июле, за несколько мгновений до крушения рынка, UBS приценился к сделке Хаблера и сказал: «Мы возьмем еще вот эти». В результате размер приобретенных Хауи Хаблером обязательств в CDO с рейтингом «три А» сократился с $16 млрд примерно до $13 млрд. Через несколько месяцев, пытаясь объяснить акционерам убытки в $37,4 млрд, понесенные на рынке низкокачественных ценных бумаг США, UBS опубликовал отчет, состоявший из правды только наполовину. В отчете указывалось, что небольшая группа американских трейдеров по облигациям, нанятых UBS, до самого конца активно уговаривала банк приобрести еще больше низкокачественных ипотечных облигаций у других фирм с Уолл-стрит. «Если бы люди знали о сделке, открытого возмущения не миновать, — говорит один из трейдеров UBS, участник событий. — Это была весьма сомнительная операция. И она держалась в строгом секрете. Нашлось бы немало таких, кто, знай они о происходящем, подняли бы мятеж. Мы забрали у Хауи Хаблера корреляционную сделку, хотя все знали, что корреляция равна единице». (Иначе говоря, составляла 100 %.) По его словам, проводившие сделку трейдеры UBS руководствовались собственными моделями, согласно которым они должны были получить $30 млн прибыли.

19 декабря 2007 года Morgan Stanley организовал собрание инвесторов. Банк хотел объяснить, как получилось, что операционный убыток в $9,2 млрд — плюс-минус пара миллиардов — превысил прибыль, которую принесли почти 50 000 его сотрудников. «Мне крайне неприятно сообщать о подобных результатах, — начал Джон Мэк. — Они являются следствием ошибочных решений, принятых одним из отделов, работающих с долговыми инструментами, и плохого управления риском.

Фактически все списания этого квартала явились следствием действий одного отдела из нашего подразделения, занимающегося ипотечными бумагами». Генеральный директор пояснил, что Morgan Stanley хеджировал риск, связанный с низкокачественными ипотеками, и что «этот хедж не сработал должным образом в чрезвычайной рыночной ситуации, сложившейся в октябре и ноябре». Однако ситуация на рынке в октябре и ноябре вовсе не была чрезвычайной; в октябре и ноябре рынок впервые верно оценивал риск, связанный с низкокачественными ипотеками. Чрезвычайными следует считать, скорее, события, предшествовавшие октябрю и ноябрю.

Заявив, что «как глава этой фирмы он несет ответственность за ее работу», Мэк принялся отвечать на вопросы аналитиков из других фирм с Уолл-стрит. На выяснение причин неприятности потребовалось некоторое время, но в конце концов их установили. Четыре аналитика приняли решение не доставать Мэка слишком сильно по поводу, похоже, самых крупных операционных убытков за всю историю Уолл-стрит, после чего слово взял Уильям Танона из Goldman Sachs.