Большая Игра (СИ)

Белые стены, исчерченный панелями и усеянный точками ярких светильников потолок, различное медицинское оборудование вдоль стен. Палата как палата. Кроме разве что большого зашторенного окна во всю стену, да девушки, сидящей в изножье кровати. Сощурившись, Рин присмотрелась.

Майя Зайцева, заложив пальцем страницу в книжке, с улыбкой смотрела на неё.

— Ты как?

Тяжело выдохнув, она попыталась сесть на кровати — неподъёмное, будто налившееся свинцом, тело не слушалось. Рин со стоном зажмурилась. — Оооххх…

— Не спеши, врачи сказали, ты еще слишком слаба. Но скоро силы вернутся.

— Майя… — Рин вздрогнула от звука собственного голоса, хриплого и непривычно осипшего. — Я тут долго уже?..

— Третья неделя пошла, — облизнув губы, она вернулась к книге. — Мы всей командой по очереди дежурим у тебя. Пока в строй не встанешь, нам дальше ходу нет. Пётр Иванович в Институте остался, анализирует что-то вечно, из лаборатории почти не выходит. Мы с Володей и Кузнецовым по два дня подряд с тобой сидим. Тебе ещё повезло, что сегодня я — Марков обычно песни поёт или сказки вслух читает. Представляешь себе Буратино с ворчливыми комментариями от Володи?

Представив эту картину, она криво улыбнулась, — одеревеневшие мышцы ещё с трудом слушались хозяйку.

— Игорь так вообще либо кроссворды разгадывает, либо декламирует немецкую поэзию. На языке оригинала, да ещё таким голосом… Ближе к вечеру медсёстры крестятся, когда его слышат — будто кто-то дьявола призывает. Как это… Фер штунден… штунден, эээ… шметтерлинг унд драхен… не помню, но звучит жутко.

— Да уж…

— Дмитрий Моисеевич у нас в больнице, его в другой центр отвезли, — выждав минуту, она снова заговорила. — Пуля едва не задела почку, много крови потерял. Ему сделали операцию, уже идёт на поправку. Говорят, через пару недель заживёт и сможет приходить к нам.

— А Кира… Юрьевна?.. — борясь с вновь подступившими опасениями, девушка напрягла слух.

— Она в порядке. Несколько переломов, сотрясение, но в остальном наша майор… — Майя осеклась. Нет, всё же не в порядке.

— Её сейчас служба безопасности допрашивает, по поводу случившегося. Ты ещё не знаешь, в институте произошла диверсия, — голос Зайцевой посерьёзнел и стал тише. — К нам ведь пробрался шпион, и собственно вот… Кира всё знала, но не доложила вовремя. Теперь её подозревают. Да еще эта ситуация с Николаем Трескиным… ладно хоть дали спокойно похоронить.

— Вот… как…

От последних слов на душе стало пусто и одиноко. Первый человек, открывший для неё дорогу в новый мир, давший ей столько всего. Его больше не было. Где-то в кармане ветровки должен был лежать подаренный им телефон. Рин явственно ощутила, как что-то в её душе исчезло навсегда, уступив место горю и одиночеству.

— А, и ещё кое-что. Нашей группе передали приказ об экстренных мерах взаимодействия ретрансляторов. Завтра к тебе Алголь придёт.

— Спасибо.

Рин зажмурилась и попыталась ни о чем не думать. Столько мыслей, столько эмоций, столько информации. И отчетливое желание — поскорее вернуться домой. Собравшись с силами, она прошептала:

— Скорее бы завтра.

***

— Эй, уже проснулась?.. — заглянувшая в палату медсестра застала её за любопытным занятием. С отвращением выдернув из руки иглу от капельницы, девушка расчёсывала пальцами засаленные и спутанные волосы. Заметив медсестру, Рин прервала своё занятие и принялась разглядывать свои руки.

— Я вхожу, — из-за спины медсестры показался биолог Кузнецов, сияющий как надраенная медная ручка. — Доброе утро, как самочувствие? Реакции в норме?

— Эээ… не знаю, — пожала плечами Рин. Глаза всё ещё слезились и болели, во всём теле ощущалась непривычная тяжесть и дрожь. Биолог сел напротив неё на кровать и принялся ощупывать руку. — Пока доктор Штерн на больничном, тобой буду заниматься я. Реакции в норме, рот открой… ага, норма, зрачки…

Он посмотрел девушке в лицо и на мгновение замер.

— …расширенные, на свет реагируют.

— Что со мной не так?

— Всё в норме, говорю же. Мне нужны данные для анализа, — стараясь не смотреть ей в лицо, биолог углубился в записи на планшете. — Не каждый день выдаётся возможность изучить ретранслятора после метаморфозы, это бесценная информация.

— Со мной что-то не так, да? Дайте мне зеркало, пожалуйста.

— Не волнуйся ты…

Рин с трудом встала и, пошатываясь, на слабых ногах, поплелась к зеркалу возле стены — с рук и тела слетело несколько датчиков, приборы в палате тревожно запищали. Опершись на стену, она подняла взгляд на своё отражение.

В исхудалой, со впалыми щеками девчонке она с трудом узнала себя. Бледная кожа стала совсем как бумага, желтоватой и тонкой, на лбу отчетливо виднелась бьющаяся жилка. Но более всего её поразили глаза.

Большие, с расширенными зрачками карие глаза, казавшиеся почти чёрными, были наполнены тусклыми всполохами и проблесками. Голубоватые разряды молний прорезали недра зрачков, будто в них бушевала сильная гроза. Так же, как и у него…

— Обалдеть… — прошептала она. Зрелище было странным и пугающим — настолько, что задрожали колени. Девушка пошатнулась.