Большая игра. Война СССР в Афганистане

Востротин, с его грубыми чертами лица, а теперь еще и изуродованный шрамами от ранений, пользовался особым уважением солдат, не в последнюю очередь благодаря усилиям, которые он предпринимал, чтобы поддерживать своих бойцов. Будучи известен как любитель женщин, видимо, из-за бесконечных семейных проблем дома, он постоянно собирал вокруг себя пьяные компании и вечеринки с женским персоналом базы. Его героем был Денис Давыдов, гусар девятнадцатого столетия и лирический поэт, прославившийся как организатор множества партизанских рейдов против вторгшейся в Россию армии Наполеона. Однако, в отличие от Давыдова, Востротин не организовывал партизанского сопротивления, а скорее наоборот, боролся с его силами, которые, по его признанию, оказались намного более опытными и лучше вооруженными, чем тогда, когда он покинул Афганистан в июле 1982 года. Самое большое отличие, которое он заметил с советской стороны, состояло не в боеспособности, а в инфраструктуре. Теперь, вместо переполненных палаток, офицеры жили в бараках с электричеством и водопроводом. Но если базы стали оборудованы намного лучше, насколько он мог видеть, то боевая тактика не претерпела существенных изменений, кроме решения прекратить крупномасштабные атаки и сократить численность подразделений, участвующих в операциях.

А тем временем командиры получили новые распоряжения о приеме бывших моджахедов на службу в Афганскую армию. Но Востротин сразу же отнесся к этому с неодобрением как к бессмысленной задаче. Главной целью этого, как он понял, были показные отчеты, которые должны были дополнить иллюзорную статистику 40-й Армии о прогрессе программы «национального примирения», типа: «В результате такого-то и такого-то действия, 125 моджахедов были убиты, 22 взяты в плен, изъято такое-то число такого-то вооружения… и такое-то число моджахедов присоединились к вооруженным силам ДРА[100]». Фактически же, потери противника были сильно преувеличены, а новобранцы, призванные в Афганскую армию, обычно дезертировали, едва получив униформу и оружие.

Во время одной из первых своих операций после возвращения в Афганистан, Востротин разбил лагерь около деревни Хасанхель среди зеленой равнины прямо к югу от Панджшерской долины. Это было совсем недалеко от того места, где шесть лет назад его БМД была подбита из гранатомета, а он сам получил тяжелое ранение. Он попросил переводчика сделать надпись на языке дари «МОДЖАХЕДЫ ДОЛЖНЫ УМЕРЕТЬ» на случайно найденном куске красной ткани. Затем он водрузил его на древко вместо флага, а вокруг него приказал солдатам установить мины. Когда он вновь вернулся к тому же месту три дня спустя, флага уже не было. Надеясь, что мины нанесли врагу достаточные потери, Востротин чувствовал, что теперь он расквитался с ними за свое ранение. Его бравада также снискала ему большое уважение среди солдат.

Начальником разведки у полковника был ладный, светловолосый капитан с римским носом. Франц Клинцевич возглавлял «специальную группу пропаганды» из тридцати человек в составе 345-го воздушно-десантного полка. Он вместе со своей группой был придан 345-му полку в 1986 году и с тех пор сдружился с Востротиным. Группа Клинцевича была сформирована под кодовым названием «Хамелеон», а ее первоначальной целью было внедрение своих агентов в лагерь моджахедов, но скоро она начала проводить и другие виды операций. Двадцативосьмилетний Клинцевич изучал язык дари и афганский диалект фарси в Военном институте иностранных языков в Москве.[101] Его назначение состояло не в добывании оперативных разведданных, а в борьбе против моджахедов идеологическими и политическими методами.

Капитан Клинцевич убедился, что у моджахедов хорошая организация, к тому же они хитрые стратеги и превосходные психологи. «Вы можете купить афганца, — как он любил говорить, — но вы не сможете побить его». Он также подтвердил то значение, которое мятежники придавали ракетам «Стингер», что служило для них показателем статуса их группировки. Их командиры часто таскали с собой это оружие везде, куда бы они ни направлялись. Трое боевиков, каждый из которых нес по одной ракетной установке, было серьезной демонстрацией силы командира того или иного отряда.

Полковник Востротин полагался на разведку и переговоры с афганским населением. По возможности, он всякий раз информировал местных жителей о планировавшихся в их районе конвоях, поисковых и наступательных операциях. «Мы не будем трогать вас, если нашим солдатам разрешат пройти по главной дороге, — говорил он обычно местным старейшинам. — Но если нас атакуют, мы примем ответные меры». Востротин считал это наилучшим способом спасти своих людей от бесчисленных перестрелок.