Большая игра. Война СССР в Афганистане

Богданову еще ранее много раз случалось встречаться с Таруном в Кабуле, и он знал его как жесткого человека, который часто с энтузиазмом поддерживал аресты первых лиц правительства. Полковник КГБ довольно хорошо ладил с адъютантом Тараки, но он не знал, что этот усатый афганский офицер был фактически главным сторонником Амина, который тайно использовал свое положение, чтобы организовать слежку за президентом. Амин планировал поставить Таруна главным помощником Тараки, а в скором времени пробить его на место Сарвари, то есть на должность руководителя службы безопасности.

Теперь, стоя рядом, Тарун казалось, сначала даже удивился, услышав просьбу выступить в роли переводчика. Однако он был не слишком удивлен; так как, будучи выпускником Ленинградского метеорологического института, вполне бегло говорил по-русски. Он услужливо последовал за двумя мужчинами, которые собрались для беседы в одной из спален особняка. Там таинственный афганец через Таруна как переводчика обвинил Тараки в заговоре с целью убить Амина, добавив, что четыре министра уже вовлечены в заговор против премьера. Когда афганец уехал, Богданов спросил Таруна, согласен ли он с высказанными обвинениями. Тарун сказал «да», и добавил, что заговорщики, по его убеждению, предполагают убить и его самого.

— Но почему они хотят убить Вас?

— Кто хорошо живет сегодня, хочет жить еще лучше завтра, — ответил Тарун.

Богданов был слегка шокирован.

— Вы понимаете, что Вы говорите? — спросил он. — Это очень серьезное обвинение. Вы будете противостоять министрам?

— Конечно, поскольку я поддерживаю Амина. Мы будем бороться с нашими врагами.

Богданов едва ли мог предположить, что ближайший личный помощник Тараки мог быть агентом Амина. Подавив свое удивление, он спросил Таруна, что он думает об афганском президенте.

— Да он старый дурак! Он не соображает, что делает.

Богданов изо всех сил пытался скрыть свое удивление, пока Тарун сам не прервал встречу, сославшись на то, что ему нужно еще выгладить костюм перед визитом в Кремль. Когда Богданов вышел из номера, афганский чиновник, который первоначально предупреждал его, снова подошел к нему. На этот раз Богданов позвал переводчика из советского МИДа.

— Все, что сказал Вам Тарун, было ложью, — заявил афганец. — Нет никакого заговора против Амина. Он пытается обмануть вас. Это Амин хочет избавиться от Тараки. И только эти четыре министра стоят на его пути. Он хочет устранить их непосредственно перед тем, как захватит самого Тараки.

Чиновник также добавил, что Амин планирует осуществить переворот в ближайшие несколько дней. Это были пугающие, более того, — шокирующие новости. И они, по всей видимости, подтверждали сообщения КГБ из Афганистана, которые Богданов успел прочитать днем ранее.

Тараки вскоре уехал на встречу с Брежневым в Кремле, где советский лидер приветствовал его своим традиционным поцелуем. Затем генеральный секретарь зачитал меморандум Центрального комитета относительно советского отношения к плану Амина захватить власть, что может поставить под угрозу Афганскую революцию. Брежнев дал санкцию для Тараки — хотя и закодированную советским бюрократическим жаргоном, — чтобы тот уволил своего премьер-министра (то есть Амина).

Когда афганский президент возвратился в гостиницу на Ленинских Горах, офицер КГБ снова предупредил его о заговоре Амина, на этот раз вполне недвусмысленно. Но санкция Брежнева относительно отставки Амина оказалась, все же, слишком неясной.

— Товарищ Брежнев намекнул мне об этом, но я не совсем понял то, что он хотел этим сказать, — конфиденциально сообщил ему Тараки.

Теперь уже Богданов, в свою очередь, проникся недоверием.

— Но не волнуйтесь, — заверил президент офицера КГБ. — Спасибо за информацию, но, пожалуйста, передайте моим советским товарищам, что нет никакой причины для беспокойства. Я полностью контролирую ситуацию в Афганистане. Ничто не может случиться без моего ведома.

Таким образом, успокоив советское руководство, Тараки уехал в Кабул. Два дня спустя, 12 сентября, за ним последовал Богданов.

Своевременное предупреждение, сделанное Брежневым афганскому президенту, ясно говорило представителю КГБ о том, что советское руководство имело и другие каналы связи в Кабуле кроме него. Когда сутки спустя Тараки встретился с Амином, тот принялся отрицать все обвинения против него и даже смиренно предложил оставить свой пост, если этого потребует советское руководство. Единственным своим условием он поставил то, чтобы его отставка была одобрена пленумом Центрального комитета НДПА. Племянник Амина[38] позже сказал Богданову, что во время отсутствия Тараки Амин вызвал всех тридцать с лишним членов Центрального комитета — каждого по одиночке — в свой кабинет для беседы. Всем им был задан один вопрос: кого они поддерживают, Амина или Тараки, в то время как все тот же племянник Амина держал пистолет у виска каждого из них.