Большая игра. Война СССР в Афганистане

Усиление советского военного вмешательства еще более накаляло уже и без того обострившуюся ситуацию в стране. Чем больше становилось разрушенных деревень и убитых русскими солдатами гражданских жителей, тем больше ненависти это порождало. В декабре 1979 года, когда местные жители приветствовали солдат Востротина, размахивая красными флагами, он однажды послал своих солдат набрать дров за пределами базы; причем, это было даже не какое-либо подразделение из состава его роты, а всего пара солдат, вооруженных одними ножами. В июне следующего года для этого потребовался бы целый батальон с воздушной поддержкой. К тому времени Востротин был впечатлен действиями моджахедов, с которыми он столкнулся в окрестностях Баграма. Они были словно созданы для войны. Они стойко сражались, несмотря на серьезную нехватку вооружения. Они даже сами научились изготавливать боеприпасы для миномета. Но скоро у них появилось более разрушительное оружие, в том числе ракеты класса «земля-воздух». Солдаты, дезертировавшие из афганских правительственных войск, часто прихватывали с собой гранаты для гранатометов, и Востротин подозревал, что советские солдаты также продавали мятежникам свое собственное оружие. В результате некоторые группировки моджахедов настолько хорошо вооружились, что советские вертолеты уже не могли беспрепятственно летать на небольших высотах, чтобы поиздеваться над пешими или конными повстанцами.

В июле 1980 года Советы изменили свою тактику: теперь они планировали более мелкие операции против повстанческих групп, но проводили их гораздо более серьезно. 9-я рота и другие подразделения 345-го полка были снова отправлены в Панджшер. Маршрут был трудный, и солдаты прорубали путь через виноградники, чтобы выйти к месту назначения. Рано утром 5 июля они выехали на обычную операцию по поиску мятежников в селение Хасанхель, расположенное прямо к востоку от Баграма среди зеленых равнин, тянущихся на юг от входа в долину.

Востротин был временно назначен исполняющим обязанности начальника штаба батальона, то есть фактически вторым по старшинству офицером после командира подразделения. Его легко бронированная боевая машина десанта шла следом за десятью другими к селению, состоявшему из кучки приземистых грязных домов на фоне линии скалистых гор на севере. Предполагалось, что машины командиров не должны были чем-то отличаться от других, чтобы не вызвать огонь противника на себя. Но, несмотря на это, машина Востротина была заметна: батальонный механик так и не смог скрыть ее высокие антенны или оборудовать стандартной башней, вооружением и оптическими прицелами. Еще более рискованным было то, что, Востротин находился в одной машине вместе с командиром батальона, что являлось грубым нарушением инструкции, которая гласила, что командиры подразделений обязаны передвигаться отдельно, чтобы свести к минимуму возможность того, что в случае нападения будут убиты оба.

Как только колонна приблизилась к селению, раздался громкий взрыв. Головная БМД взорвалась прямо на глазах Востротина. От взрыва противотанковой мины погибли десять человек. В этот момент Востротин заметил, что в стороне от их колонны вдруг выскочил какой-то маленький афганец, возможно, еще подросток. Востротин видел, как он быстро зарядил гранатомет и нацелил его на командирскую БМД. У офицера не было времени среагировать на направленную в него ракету. Пробив при взрыве тонкую броню машины, ударная волна и осколки поразили обоих офицеров сразу. Востротину осколками снесло левую половину лица вместе с глазом и левую руку.

Колонна замерла. Солдаты и подоспевший чуть позже медик оказали первую помощь тяжелораненым офицерам. Они вызвали вертолет Ми-8, который эвакуировал их в Баграм. Там доктора прооперировали Востротина перед отправкой в Ташкент. Оттуда его переправили в Военно-медицинскую академию в Ленинграде, где он и провел остаток лета.

IX

Владимир Редкобородый из 9-го управления КГБ, возглавлявший охрану Бабрака Кармаля, имел приказ проводить большую часть времени в президентском дворце. Впрочем, у него и не было другого выбора, потому что его подразделение КГБ не имело в своем распоряжении почти никакого транспорта, пока не появились автомобили «нива» с приводом на четыре колеса. Солдаты прозвали их «чекавоз» от аббревиатуры «чека» («чрезвычайная комиссия» или сокращенно ЧК, как прежде называлась советская секретная служба). «Нивы» были просты в ремонте и могли ездить на дешевом 76-октановом бензине. Однако тем из них, которые оказались в Афганистане, жить предстояло недолго. Как только моджахеды узнали, что на этих небольших легковушках наподобие джипа ездят сотрудники КГБ, то стали особенно рьяно охотиться за ними.