Большая интрига

— Я спрашиваю себя, — ответил священнослужитель, — будет ли Всевышний искать еще возможность вырвать из когтей дьявола заблудшие создания? Главное — это привести девиц в лоно единственной настоящей религии. Впрочем, на Сен-Кристофе они многое повидали!

— Я отлично знаю, — продолжил помощник, — что лишь из-за жалости капитан Лефор посадил их на свой корабль, когда мы вынуждены были покинуть Низкую Землю. Испанцы вернутся, и тогда они попадут к ним в лапы, а значит, мы отняли у них добычу. Когда они были на низкой Земле, матросы всегда могли при необходимости найти их там, на нашем же корабле они очень и очень рискуют с нашими парнями. Боюсь, что мораль может пострадать, ибо всегда опасно оставлять женщин наедине с мужчинами, а особенно на нашей широте.

Отец Фовель помешивал дичь, которой была нашпигована свинья. Он остановился с поднятой деревянной вилкой и сказал:

— Настоящая чистота — это внутренняя чистота, и сожительство полов в той ситуации, в которой мы находимся, не имеет никакого значения, особенно, если эти негритяночки будут окрещены!

Успокоенный Шерпрей не стал больше настаивать на этом вопросе. Он проявил восхищение кулинарным искусством монаха и сделал такой вывод:

Вы так мило благословляете этих пташек, святой отец, что будет просто приятно, клянусь Богом, принять причастие из ваших рук.

— Договорились, сын мой, — воскликнул монах. — Если вы так спешите посмотреть, что происходит в том мире, то я могу вам при случае помочь!

Шерпрей ничего не ответил на шутку монаха и снова стал вглядываться в океан. Лодка приближалась к берегу. Два матроса, один впереди, другой сзади, гребли с такой силой, что весла сгибались при каждом гребке. С ними было пятеро негритянок. Похоже, что те, кто собрал их вместе, хотел представить образцы различных цветов кожи, получившихся в результате спаривания черных и белых.

Оттенки кожи варьировались между самым темным, цвета черного дерева, до самого нежного, цвета персика, а посреди — цвета киновари и шафрана.

Когда лодка достигла берега, Лефор вышел из воды. Флибустьер, занятый наблюдением за акулами, постреливая из пистолетов, чтобы отпугнуть, их, заткнул их за пояс и принялся энергично растирать спину капитана влажным песком, потому что от студенистых кубиков на коже у него появилось раздражение.

Смеясь и щебеча, словно птички, негритянки побежали к коптильне. Они были очень молоды: самой старшей было лет восемнадцать, а самой младшей — шестнадцать. Но под тропическими лучами солнца они рано созрели, как впрочем, и окружающие их растения.

Если бы не различный цвет кожи, их можно было бы принять за сестер, ибо все пятеро были хорошо сложены, в ярких хлопчатобумажных блузках одинакового покроя. Их молодые крепкие груди поддерживались платками, завязанными на спине. Круглые плотные бедра четко вырисовывались под юбками, едва прикрывающими колени.

Не спрашивая разрешения, они окружили священнослужителя и вооружились очищенными от коры ветками, используя их как вилки.

Они внимательно осмотрели разнообразную дичь, тушившуюся внутри свиньи. Вынутая из соуса птица доставалась той, которая кричала и смеялась громче всех.

Их крики без труда заглушали визгливые крики попугаев. Отец Фовель отошел от коптильни, решив дать указания флибустьерам, занятым изготовлением соусниц из банановых листьев, которые они связывали с четырех углов.

Лефор, надев штаны, орал во всю глотку, что он умирает с голоду.

Но только сейчас он заметил негритянок, толкающихся перед коптильней. Те продолжали что-то щебетать и испускать громкие крики, в особенности, когда к ним приближался кто-нибудь из матросов, делавший вид, что ему надо что-то поправить в коптильне, где жарились свинья и черепаха. А он хлопал кого-нибудь из них по заду своей широченной ладонью. Лефор ощутил, что его охватывает огромная радость и ощущение мира и покоя.

В этот момент в устье реки Арси раздался крик, и все, как один, повернули головы в этом направлении.

Вытянув указательный палец в сторону горизонта, матрос указывал на что-то такое, от чего вскоре все будут просто потрясены.

Глава 2 Крещение и пиршество

Все смолкли, за исключением пяти негритянок: охотники, только что принесшие дичь, флибустьеры, готовившие что-то вроде стола, те, кто наполнял сосуды вином.

Все головы разом повернулись в сторону, куда указывал флибустьер, стоявший на берегу.

Большими шагами, но как всегда не торопясь, Франсуа де Шерпрей подошел к Лефору. Тот при его приближении даже не повернул головы.

Помощник кашлянул, чтобы привлечь внимание капитана, но Ив не отрываясь смотрел на море.

— Эскадра! — сказал тогда Шерпрей.

Лефор далеко сплюнул и яростно потер свою грудь, вокруг которой роилось полчище насекомых.

— Опять французы, конечно, скажете вы мне, господин Шерпрей? — произнес он, состроив презрительную гримасу.

— Пока трудно определить, — ответил лейтенант, ничуть не смутившись. — Однако, судя по тоннажу и посадке, все три корабля одинаковой высоты, то есть это бочки для сельдей, которые до сих пор строят только у нас!