Большая искра

Тогда это меня, конечно, пробрало, но это была информация о далёких временах, сложно, очень сложно было представить всё это наяву. С трудом представлялись все эти зверства, о которых рассказывал экскурсовод.

Изначально немцы везли в лагерь евреев из Европы, потом к евреям начали добавлять военнопленных. А дальше сажали туда всех тех, кто мешал или сопротивлялся оккупационным властям. Белорусские партизаны, крестьяне со Псковщины, подпольщики, местные евреи, члены семей военнослужащих РККА и советских служащих.

Лагерь имел несколько филиалов, находившихся неподалёку от основного, расположенного, собственно, в небольшом городке – пригороде Риги – Саласпилсе.

Как только центр Риги был зачищен, в Саласпилс ушла мотострелковая рота бригады и наскоро сформированный из бывших военнопленных батальон. Лагеря освободили. Жуть. Около тридцати тысяч ходячих скелетов. Не успевших сбежать немцев и местных полицаев забили голыми руками.

Утром выбрал время и съездил в лагерь глянуть-оценить своими глазами. Лучше бы не ездил. Мало мне, что ли, было впечатлений после «картофельного городка» в «Красном» в Крыму?[179] Крышу сорвало.

В Риге было расквартировано шесть батальонов вспомогательной полиции. Большую часть из них мы положили во время штурма в дефиле между озёрами. Но штук пятьсот полицаев в плен всё-таки взяли. Кроме того, нам удалось захватить призывной пункт, на котором формировалось для СС два охранных батальона из местных жителей. Батальоны формировались пока по добровольному принципу. То есть там были только добровольцы, искренние, так сказать, любители Фюрера. Все в форме. Немецкой форме. Нам повезло. Эти типы успели принять присягу верности Гитлеру и должны были отправиться куда-то в сторону Ленинграда. И по какой-то немецкой заморочке эти батальоны уже числились за Ваффен СС, но оружие должны были получить уже на фронте. Типа не было здесь складов соответствующего подчинения. В суматохе подготовки к обороне Риги немецкая администрация как-то про эти батальоны позабыла, вроде бы как по всем учётам они ещё два дня назад должны были убыть на фронт. Но эшелоны куда-то делись. И эти горячие любители немецкой культуры всё время просидели в казармах. В общем, полторы тысячи предателей-полицаев. Плюс мои воспоминания о зверствах «лесных братьев» после войны, плюс парады «ветеранов» СС в независимых прибалтийских государствах, плюс утренняя поездка в Саласпилс. И у генерала Брежнева срывает крышу.

Нашли неподалёку от окраины Риги безымянный овраг. Привели туда всех этих борцов с советской оккупацией и расстреляли. Много среди бойцов бригады было желающих войти в расстрельную команду, ещё больше было желающих среди бывших военнопленных и узников концлагеря. Но я решил по-другому. Десяток немецких МГ. И десять добровольцев из числа полицаев. В расстрельную команду, кстати, почти все полицаи захотели войти. Дурачки. Думали, им это зачтётся. Бросили жребий. Выбрали десятерых счастливчиков. Команда. И счастливчики расстреливают своих же сослуживцев. Куча трупов. Улыбающиеся идиоты встают с земли, принимают строевую стойку и ждут моей похвалы. Идиоты. Не надо так лыбиться в лицо советскому генералу. Передёргиваю затвор немецкого МП-38 и одной очередью укладываю на землю подонков.

На войне обычное дело – расстрелы. Дезертиры, паникёры, предатели, мародёры, диверсанты в чужой военной форме, свои военнослужащие, поднявшие руку на командира в боевой обстановке, – всё это законные и безусловные цели для расстрельной команды. И командир подразделения, захватившего таких типов, имеет полное право отдать приказ на расстрел.

Но… Но есть нюансы.

– Ильич, ты что, с дуба рухнул? – орёт Корнеев. – Ты что творишь? – с весьма решительным видом бежит ко мне особист.

– Что случилось-то, Вадик?

– Ты что натворил? – Корнеев останавливается на краю оврага, заполненного трупами.

– Что, кто знакомый здесь был?

– Вы, товарищ генерал-майор, шутки-то выбирайте, – переходит на казённый язык Вадим, весь его вид показывает, что случилась какая-то большая жопа.

– Выдохни-ка, полковник, и изложи доходчиво извилистый путь своих эмоций, а то что-то я тебя понять не могу.

– Мы ж бригада! У нас трибунала нет! – начинает излагать.