Большая книга хирурга

Помню, в первый послевоенный год к нам поступил больной, у которого после ранения в шею развилась большая артерио-венозная аневризма, то есть образовалось соустье между артерией и веной шеи. Аневризма своим непрекращающимся шумом мешала человеку нормально жить, начинала сказываться на деятельности мозга и сердца. Я полагал, что справлюсь с операцией, как обычно, кропотливо готовился к ней. Однако в ходе ее при попытке подойти к сосудам возникло такое кровотечение, что стало ясно – больного со стола живым не снять… В этот момент в операционную вошел Николай Николаевич. Молча понаблюдав за моими безуспешными попытками одолеть кровотечение, он посмотрел на лицо больного, пощупал его пульс и сказал: «Здесь, папенька, ничего не сделать. Туго затампонируйте рану, остановите кровь тампонами и сшейте кожу над ними. Тампоны постепенно уберите… Сейчас обязанность у вас одна – чтобы больной жил!»

Я в точности исполнил совет учителя. Зашив редкими швами кожу нал тампонами, вышел из операционной походкой пьяного, шатаясь от нервного перенапряжения… Тампоны продержали у больного около двух недель, а когда один за другим их сняли, кровотечения уже не было, рана кожи вскоре зажила, аневризма исчезла, человек покинул клинику, довольный нами. Спустя несколько месяцев я продемонстрировал его в Хирургическом обществе, рассказав при этом, как помог мне учитель, вовремя подав рекомендацию…

Увидев меня в деле, у операционного стола, в серьезности моих хирургических намерений, Николай Николаевич стал очень внимателен и к моим научным занятиям. Спрашивал, в частности, не затягиваю ли я написание докторской диссертации. А я уже видел, что в назначенный срок – в два с половиной года – не укладываюсь. Разрабатывая проблему, еще не описанную в отечественной литературе, я, вполне понятно, стремился осветить все ее основные стороны. И так как сама диссертация строилась на примерах из практики, лечебную и операционную деятельность я не мог оставить ни на один день. Каждого больного с заболеванием легких принимал в клинике лично и подробно расспрашивал, смотрел в рентгеновском кабинете, сам ставил диагноз, сам оперировал и выхаживал после операции. Поэтому те положения, что излагались мною в докторской, были бесспорны, их трудно было опровергнуть: черпал я все из жизни, подтверждал историями болезней. Попросил Николая Николаевича продлить мне срок сдачи диссертационной работы еще на полгода, познакомил его с планом своей докторской, и он был одобрен.

– Диссертация лишь узаконит то, что заслужил, – напутствуя, сказал он. – Пиши не робея!

Овладевая новыми, не описанными в литературе методами, когда не у кого учиться, до всего должен дойти сам, невольно отказываешь кому-то из больных в операции. Человек уходит от тебя, и не видеть бы той безысходности, что на его лице, его понурой спины, когда он прикрывает за собой дверь! Укором совести стоит перед глазами несчастный человек, который надеялся на тебя, а ты ему сказал «нет».

Конечно, отвоевывать жизнь больного приходится пока не лучшими способами, дорогой ценой, удаляя больной орган. Куда было бы лучше, если бы с человеческим организмом можно было поступить как с машиной: пришедшую в негодность деталь заменяем новой! Но это вопрос будущего, и хирурги, разумеется, постараются его решить… Сейчас же нужно смелее делать то, что доступно нам, и пусть пожертвуем частью органа, всем им, зато сможем спасти человека от неминуемой гибели.

Многие из больных поступали в клинику в таком состоянии, что с первого взгляда было ясно: операции не перенесет… Но сказать человеку: иди и умирай, поскольку тебе не показана операция, – я не мог. И сам собой требовательно встал вопрос: а нельзя ли улучшить состояние больного, чтобы он выдержал операционное вмешательство, а дальше сама операция принесет ему облегченье?

Это оказалось сложным и трудным делом. Но первый же, начальный опыт подтвердил: предоперационная подготовка имеет громадное, иногда решающее значение для исхода операции. Мы увидели, что больные, которые считались абсолютно неоперабельными и которым до нас отказывали во всех клиниках, куда бы ни обращались они, после упорной, длительной, продуманной в деталях подготовки обретали силы, позволявшие им благополучно перейти с операционного стола в палату выздоравливающих… Я писал об этом в диссертации, в нескольких опубликованных журнальных статьях, хотя некоторые врачи, тоже занимавшиеся проблемами легочной хирургии, весьма критически, иногда и пренебрежительно относились к моим высказываниям по этому поводу.

А мы продолжали совершенствовать процессы подготовки больных к операции, добиваясь ее полной эффективности. Затрачивали на это много энергии, совершали ошибки, тут же, на ходу, исправляли их, и в конце концов создали стройную систему такой подготовки. Установили, что она должна быть не одинаковой для больных с бронхоэктазами и для больных с абсцессами легких.

Постараюсь объяснить это как можно проще.