Большая книга магии - 5

Фигурка лежит в святой воде, а мастер в это время читает ту молитву, которую обычно читает священник при крещении людей. Гога готова. И если после этого прочесть заклинание на смерть тела и души человека и проткнуть или сломать гогу (фигурку), то человек скоро умрет. Фигурку (гогу) иногда жгут, вешают или ставят вниз головой. Вариантов в магии и вуду очень много. В случае если находится мастер, который согласится спасти приговоренную жертву, он должен выполнить один из многих ритуалов и закопать подмену гоге, о чем я рассказала вам выше. В нашем случае вместо жертв мы подмениваем гогу яйцами от черной курицы. Яйцо – это зародыш будущей жизни. Но из этого зародыша уже не будет цыпленка и курицы, так как мы отдали этого зародыша (гогу) в жертву Афескоту – духу, отвечающему за препровождение жертвенных душ в потусторонний мир.

Я разъяснила вам на первый взгляд простой, а в работе довольно сложный опыт с подменой гоги (жертвы). Если вам не все понятно, напишите мне, и я обязательно еще раз вам объясню.

Книга о моей бабушке Евдокии (главы из новой книги) Только одно утро

Я проснулась. Сумерки. В комнате потрескивают дрова, и я слышу тихую бабушкину речь. Она низко склонилась к поддувалу и монотонно говорит заговорные слова:

Печь, моя мать, велю тебе мои слова взять,

Через трубу свою на ветер их выгонять.

Пусть бы они спешно по ветру буйному шли,

Раба Божия Федота нашли,

Да к рабе Божией Настасье привели.

Матушка печь, ты можешь любое яство испечь.

Испеки ты мне раба Божия Федота,

Чтобы сердце его стонало и ныло,

К рабе Божией Настасье не остыло.

Хоть бы ты его доняла

И от рабы Марьи к рабе Настасье прогнала.

Ходил бы он возле жены своей жеребцом,

А к Марье бы от жены шел мерином.

Будьте вы, все слова мои, крепки, лепки,

Заговористы и убористы.

Печь, моя мать, не дай моего слова поломать.

Ключ. Замок. Язык.

Аминь. Аминь. Аминь.

Я услышала тихие всхлипывания и сразу же догадалась, что это плачет пришедшая к бабушке соседка. Муж у нее загулял, и она приходит к нам по зорям уже третий день подряд.

«Не реви, – приказала бабушка, – все сладится, обида забудется, а сердце твое с его сердцем слюбится. Ступай, мне еще нужно утренние молитвы почитать».

Скрипнула дверь – это Настасья пошла домой. Я тут же свернулась клубком, пытаясь продлить свой сон, но бабушка, приметив, что я проснулась, негромко, но твердо сказала: «Вставай, душа моя, давай Богу за людей помолимся, а потом я тебя вкусненьким чаем с вареньицем угощу. Вставай, касатушка, сон мил, но молитва нужней».

Прочитав утренние молитвы, мы стали пить чай с вареньем. Однако в дверь вскоре постучали. Я привыкла, что с раннего утра к нам приходили люди. Бабушка принимала это как должное, и я никогда не замечала, чтобы она раздражалась тем, что ее тревожили в любое время суток. Калека без рук и без ног

На подводе привезли калеку. Я видела разных больных, но вид этого человека меня сильно напугал. Бабушка, как только увидела больного, у которого была видна только голова, быстро взглянула в мою сторону. Мне, девятилетнему ребенку, было действительно страшно видеть изуродованное тело. Пока калеку раздевали, бабушка присела возле меня на корточки и сильно дунула мне в лицо. Я смотрела в ее темные глаза и чувствовала, как все вокруг меня начало меняться. Вначале бабушкины губы двигались быстро, и я ясно различала то, что она произносила. А потом она стала говорить тише и медленнее.

На море-на океане, на острове Буяне,

Стоит дерево – 12 ветвей.

Ветер дерева не качает, веток его не ломает,

Оно спит не спит, стоит не стоит,

Не видит, не слышит, ничто его не колышет.

И ты, Божия раба Наталья,

Стой, где стоишь, сиди, где сидишь,

Крови ничьей не пугайся,

С испуга в испуг не бросайся.

Столблю тебя на часок,

Твои глаза, твой умок, тело твое бело,

Красную кровь, черную бровь.