Большая книга магии - 5

Мама, я не боюсь умирать, ты не плачь. Я не хочу жить, потому что мой парень наркоман и сегодня я поняла, что не смогу его исправить. И без него я тоже жить не могу и не хочу. Я его очень люблю, мама. Я знаю, что ты скажешь: «Значит, моя дочь любила этого парня больше, чем меня, если она, зная, что я буду страдать, ушла из-за него из жизни».

Прости меня, мамочка, но я действительно люблю его больше всех на свете, и нет мне без него жизни. Обнимаю тебя и сестру Лену и прощайте навсегда, ваша Надя».

От постоянных дум об умерших

Из письма: «Если Вы мне не поможете советом, то я до греха дойду и наложу на себя руки. Я поняла, что мне самой не осилить своей беды. У меня умер муж, прожили мы с ним 15 лет, и вот его не стало. Я теперь понимаю фразу «померк белый свет». Ничему я не рада, мне больно и плохо, и я теряю разум, силы и даже вес. За полтора месяца я похудела на 25 кг. Утром глаза открою и сразу вспоминаю, что его нет и больше никогда не будет. Детей забросила, хотя понимаю, что так нельзя, но ничего с собой сделать не могу.

Помогите мне справиться с непомерной бедой. Научите, как мне забыть своего ненаглядного, иначе дети мои будут сиротами.

Женя».

Пойдите в поле и не глядя собирайте вокруг себя любую траву. Кладите ее себе за пазуху и в те места, где она будет надежно укрыта от чужих глаз.

Рвите и говорите:

Никто тебя, травушка, не сеял,

Бог тебя дал, ветер тебя раскидал.

Так бы и мою тоску ветер взял,

Забрал и по полю вольному раскидал.

Как по тебе, трава,

Ни одна душа не болит,

Ни у кого сердце не ноет, не щемит,

Так чтобы и мне,

Божией рабе (имя),

По рабу Божию не страдать, не плакать,

Не рыдать

И с каждым днем Божиим забывать.

Во имя Отца и Сына и Святого Духа.

Ныне и присно и во веки веков.

Аминь.

Траву бросьте возле своего дома. Ваша душа вскоре успокоится. Покаяние на миру

Раньше на Руси считалось, что прилюдное покаяние снимает с человека всякую вину, освобождая раскаявшуюся душу от любого, даже смертного, греха.

Ведь если глубоко вдуматься, как должен был страдать, мучиться человек, чтобы при многолюдном собрании людей заявить о том, что он убил, украл или тяжко согрешил против людей и Бога.

Всякий ли из людей, всякий ли из вас сможет без трепета и отчаянного страха подойти к тому, кого он обокрал, чтобы во всеуслышание заявить об этом? До какой же степени нужно возненавидеть свой грех, раскаяться в содеянном проступке, чтобы пойти на этот, по-своему высоконравственный шаг!

Читая покаянные письма, я не могу сдержаться от невольного восклицания:

– Господи, прости эту грешную душу, ибо Ты Сам говорил: «Пусть тот бросит камень в грешника, кто не грешен».

Мы все грешим вольно или невольно, и мне искренне хочется помочь всем тем, кто надеется, что его исповедь, напечатанная в моих книгах, поможет заслужить прощение Милостливого нашего Судьи Господа Бога.

Мы никогда не станем лучше, если не научимся прощать чужие ошибки и помогать тем, кто невольно оступился. Пусть же первым шагом к этому будет попытка прочитать чужую исповедь, не осудить и понять, а если получится, то простить того, кто открывает вам, как на исповеди, свою грешную душу.

Прежде чем вы прочтете покаянные письма отчаявшихся людей, я хотела бы вам напомнить, что сказал Человек, за грехи всех людей позволивший распять тело Свое на кресте: «Истинно говорю: не суди да не судим будешь!»

Письмо-исповедь Володиной Людмилы: «Дорогая Наталья Ивановна! Я совершила тяжкий грех и боюсь, что, не дочитав мое письмо, вы выбросите его с отвращением. Мне кажется и я хочу в это верить, что если я напишу Вам честно, то тогда Бог меня простит и не покарает за мои грехи. Я всем сердцем жалею о том, что совершила.

Родилась я и выросла в селе. Сколько себя помню, я никогда не была абсолютно сытой. Нас у мамы было шестеро детей, а отец был алкоголик. Я не могу о маме сказать ничего плохого, она очень добрая, но зачем она столько нарожала!

У меня ни разу не было хороших туфель и платьев. Несчастных заколок для волос и тех не имела. Я всегда стыдилась своих обносков, да и всей нашей нелепой семьи.

Братья бегали в обуви на голую ногу, носки были для них роскошью.

Как-то к соседке из города приехала знакомая, которая помогла мне устроиться на работу к новым русским.

В мои обязанности входило: уборка в доме, стирка и глажка белья. К кухне меня не подпускали – у них был повар. Мне выдали рабочую одежду: платье, фартук, кружевную наколку на волосы, беленькие туфельки и даже колготы. Никогда у меня еще не было такой красивой и нарядной одежды!