Большая книга мудрости Востока

Непременным элементом садовых пейзажей были камни. По традиции камень считался материалом полуприродным и получеловеческим, поскольку он создан природой, но поддается обработке. Поэтому камень в китайском саду как бы уравновешивал стихии дерева и воды и знаки человеческого присутствия – архитектурные сооружения. Но главные достоинства камней в глазах китайских ценителей определялись традиционным представлением о том, что «чистейшая семенная энергия Неба и Земли, сгущаясь, превращается в камни и, выходя из земли, принимает диковинный облик…»

Внести камни в сад и правильно расположить их, следовательно, означало ввести пространство сада в космический круговорот энергии и сделать его тем, чем оно должно быть: миром в миниатюре. Не удивительно, что камни, это вместилище чистейшего субстрата жизни, еще и в эпоху поздних империй были объектом не только любования, но и благоговейного почитания. Знаменитый живописец сунского времени Ми Фэй в буквальном смысле совершал поклонения камням, его не менее прославленный коллега Хуан Гунван чтил некий камень как своего учителя. И, конечно, святые камни, камни-обереги – распространенный атрибут китайских народных культов.

В специальном каталоге, составленном Линь Юлинем в начале XVII века, перечисляется более сотни разновидностей декоративных камней, пригодных для садовых композиций и интерьера дома. Около десятка их видов относились к разряду наиболее престижных. Еще с эпохи раннего Средневековья лучшим украшением для сада считались камни, извлеченные со дна озера Тайху. Это были валуны необычной формы с причудливо источенной волнами поверхностью и множеством отверстий. Хотя форма таких камней являла образ спонтанной игры природных сил, отчего их называли «божественными», не считалось предосудительным улучшить «работу Неба» с помощью долота и зубила или закоптить дымом отверстия в камне. Правда, в минское время некоторые знатоки находили, что камням из озера Тайху недостает «чистого звучания»[497]. Другой распространенный сорт садовых камней – кремниевые монолиты с горы Куныпань в провинции Цзянсу. Их устанавливали среди цветов, поскольку считалось, что они отдают свое тепло растениям. Большим спросом традиционно пользовались темные сталактиты из уезда Инчжоу в южной провинции Гуандун. Эти камни, согласно распространенному поверью, «росли подвешенными вниз на выступах скал, вбирая в себя медь». Минские садоводы рекомендуют сооружать из них небольшие горки перед уединенным кабинетом[498].

Камень навевает думы о древнем…

Вэнь Чжэньхэн

Как нам уже известно, необыкновенные формы камней считались приметой жизненной силы космоса, спонтанной вибрации духа. Углубления и отверстия в плотном теле камня словно знаменуют встречу пустотных небес с земной твердью. Очертания же «камней из озера Тайху» обнаруживают явное сходство со священной каллиграфией даосов. Присутствие «чистого камня», несомненно, оказывает и благотворное, и облагораживающее влияние: твердость камня учит дух быть каменной твердыней. Хуан Гунван был прав: камень способен быть лучшим учителем человека. (Аналогичное утверждение принадлежит Гёте.)

В Китае магия и этика камня неотделимы от его эстетики. Редкостный облик, увлекательные переливы цветов, затаенная мощь его массы, пустоты, составляющие сокровенную основу формы, делали камень не только вместилищем энергии, но и художественно ценным предметом. Камни созерцали, к ним прикладывали руку, их слушали и даже… проходили сквозь них. В средневековом Китае сложилась целая классификация эстетических признаков камня. Знатоки толковали о красоте камней дырчатых и ноздреватых, морщинистых и волнистых, пористых и продолговатых, «похожих на водяные каштаны», «наполовину вросших в землю» и т. д. Более всего ценились три свойства камней: «проницаемость», позволявшая ощутить их массивную толщу; «худоба», производившая впечатление изящества, легкости, парения; «открытость» – красота пустот и отверстий, делавших камень как бы разверстым в окружающее пространство и тем самым – вещественным подобием «раскрытого сердца». Разнообразны были и способы установки камней в саду: камни могли стоять в одиночестве, группой или на фоне стены, дополнять вид зелени или зданий, возвышаться над гладью вод или служить скамьями, экранами, столами.

У камня есть форма и есть дух. Рисунок может запечатлеть только его форму. Что же касается одухотворенной утонченности камня, то она проявляется в переливах обманчивой видимости – как если бы камень сам собою плясал. От этого и дух человеческий пускается в странствия и так обретает неизъяснимую радость.

Линь Юлинь. XVII в.