Большая книга о новой жизни, которую никогда не поздно начать (сборник)

Оно поступило, как опытный продавец, который ловко упаковывает огромного игрушечного дракона в крохотную коробку, – мгновенно утихомирило, изничтожило ураган.

Вернулись полный штиль и такая же луна.

Однако лодка дала сильную течь. Капуста уже плавала саженками от борта к борту.

– Давно пора шпаклевать, – переживал Харитон. – Весь челн в щелях! Да нету времени! Как говаривал один знакомый, которого я перевозил, не упомню когда: «Все мне позволительно, но не все полезно; все мне позволительно, но ничто не должно обладать мною». А я гребу, будто каторжный, день и ночь – от берега к берегу! Обладает мной эта чертова река…

Шухлик вроде бы задумался о второй загвоздке, успокоительно поглаживая капустные головы. Меж тем душа его наполнилась бриллиантовым шаровидным сиянием, и Чин без промедлений сотворило моторный катер в сотню лошадиных сил.

Харитон оторопел, как дерево, застигнутое внезапными заморозками, и принялся отказываться.

– Это не роскошь, – убеждал Шухлик. – Просто, чтобы в пути не мучаться. Мигом – в безмерье и безвременье!

– Ну, – сказал лодочник растроганно. – Ну-ну, я подумаю. Пускай пока постоит у причала.

Неподалеку на берегу уже виднелись в лунном свете деревья сада Шифо. Сердце затрепетало у рыжего ослика, как представил близкую встречу.

Прошуршав по песку, челн наполовину выполз из реки. Харитон отчерпывал воду какой-то миской. Кажется, это был горшочек, в котором джинн Малай так и не отсидел положенного срока. Ну, хоть на что-то теперь сгодился…

А Шухлик, размяв ноги, благодарил творца Бо за то, что вернулся домой живым и невредимым. Он окунал голову в реку и молился полной луне, как это делал когда-то предок Луций, умоляя вернуть человеческий облик.

– Только не хлебни воды! – заорал Харитон. – Маму родную забудешь – всю свою земную жизнь!

– Уже напился, – растерянно сказал Шухлик. – Но пока в памяти. Сладкая вода, да какая-то пустая.

Лодочник приблизился и вкрадчиво спросил.

– А как тебя звать, паренек?

– Все помню, – улыбнулся рыжий ослик. – Вы – Харитон, я – Шухлик, а река – не то Зима, не то Лето.

Харитон покачал лохматой головой, словно еловой макушкой, и развел руками, точно лапником.

– Первый случай, чтобы наглотавшийся воды забвения ничего не запамятовал! Ты, паренек, и впрямь – инопланетянин в образе осла!

Шухлику хотелось помчаться во весь опор к саду Шифо, настолько соскучился, но Харитон задержал.

– Послушай старого перевозчика. Кой-чего ты, конечно, нашел и теперь полагаешь, что тебе все ясно и явно. Однако это еще не истина! – разговорился он так складно, как от него не ожидалось. – Истина всегда впереди, будто горизонт. Когда гребу, я ближе к ней, а когда причаливаю – отдаляюсь. Ведь истина – сам путь, а не конечная остановка. Это жизненная дорога, которая непременно приводит в мой челн. Но здесь не обрывается, а ведет дальше, потому что за смертью – тоже истина.

Шухлик прядал ушами, стараясь вникнуть.

«Мало того, что собственные чувства учат, – думал он. – Так еще и каждый встречный-поперечный – мудрила-проповедник! Даже простой лодочник – и тот любомудр!»

– Открою на прощание тайну, – сказал Харитон, мигая бровями. – Ее поведал мне один посланник, которого перевозил на тот берег двадцать веков назад. Не все мы умрем, но все изменится! Понимаешь – это кончится и начнется другое! Так что поживи, паренек, на свете, погляди чудес…

Отчерпав воду, он уселся на борт челна дожидаться пассажиров, решивших по тем или иным причинам покинуть этот мир.

Капустные кочаны вели себя странно. Нахлебались из черной реки и позабыли все на свете – кто они такие, какого рода-племени? Воображали себя то ли арбузами, то ли ананасами…

«Как они теперь жить будут?» – думал по дороге рыжий ослик.

Вернувшись в сад Шифо, обнявшись с мамой и приятелями, Шухлик всем объявил, что пупок Земли находится именно тут, среди них. Он это давно понял. Пока скакал от речного берега.

Немало собралось завязчиков-добровольцев. Все обитатели сада вызвались привести пупок в чувства. Даже джинн Малай со своими утконосами, откопавшими уже нору в пруду. У братца Жона, кстати, характер заметно улучшился, и было видно, что он стыдится недавнего прошлого – хочет хоть как-то исправиться, совершить благое дело.

– Загвоздка в том, что ничего не надо завязывать! – сказал Шухлик. – Не знаю, как объяснить, но каждый на этом свете – пуп Земли, соединяющий ее с небом! Следите сами, ребята, чтобы случайно не развязаться и не лишиться чувств…

– Ах, сколько я об этом толковала! – закивала старушечьей головкой черепаха Тошбака. – Да никто и слушать не хотел!

– Скажи спасибо, что не завязали! – подпрыгнул тушканчик Ука.

Всем было приятно ощущать себя пупками Земли, через которые перетекают космические силы в Землю, а земные – в космос. Действительно, это должно быть очень счастливое чувство.

Дождь давным-давно кончился. Сад цвел по утрам и плодоносил к вечеру.

Все шло так обычно, что у Шухлика сердце сжималось от радости и печали, от грусти и веселья. Это было странное ощущение, как будто сидела в душе какая-то заноза или та же загвоздка.