Большая книга общения с ребенком

Отец знаменитого физика Льва Ландау решительно протестовал против увлечения математикой, к которой сын тянулся еще дошкольником. Он насильно заставлял мальчика заниматься музыкой, и даже прибегал к физическим наказаниям. Противостояние дошло до того, что в 13 лет подросток стал серьезно задумываться о самоубийстве. Положение спасла мать, вставшая на сторону сына.

Для Марины Цветаевой трудность заключалась, напротив, в позиции матери. Мать была блестящей пианисткой, но ее музыкальная карьера не состоялась, и свою мечту она решила воплотить в жизни дочери. Пятилетняя Марина должна была часами упражняться на рояле, но механически «отбывала» свои музыкальные уроки. Настоящей же страстью были для нее книги, стихи, чтение – все, что связано со словом. Читать она могла уже в четыре года, но в доме многие книги были под запретом. К счастью, была открытая этажерка с нотами сестры Леры, а в них – романсы со словами! Эти слова были, конечно, «запрещенные».

«Всю эту Лерину полку, – пишет Цветаева, – я с полным упоением и совершенно всухую целый день повторяла наизусть, даже иногда, забывшись, при матери».

– Что это ты опять говоришь?

– В сердце радость и гроза…

– Что? Что? – мать, наступая… – Я тебе тысячу раз говорила, чтобы ты не смела читать Лериных нот!

Знаменитая Айседора Дункан почувствовала тягу к танцам уже в раннем детстве.

«Я мечтала об ином танце, – пишет она. – Я не знала точно, каким он будет, но стремилась к неведомому миру, в который, я предчувствовала, смогу попасть… Мое искусство уже жило во мне, когда я была еще маленькой девочкой…»

Увидев увлеченность девочки, мать Айседоры определила ее к знаменитому балетному учителю. Но уроки ей не понравились. Она хотела танцевать иначе!

«Когда преподаватель велел мне стать на пальцы ног, я спросила его, к чему это. После его ответа «это красиво» я заявила, что это безобразно и противно природе, а после третьего урока я покинула его класс, чтобы никогда тудане возвращаться. Чопорная и пошлая гимнастика, которую он называл танцем, лишь сужала мою мечту…»

Родители знаменитого художника Марка Шагала мечтали выучить сына на бухгалтера или приказчика. «Слово «художник» было таким диковинным… в нашем городке его никто и никогда не произносил», – пишет Шагал. Но в один прекрасный день Марк-подросток обратился к матери:

– Я хочу стать художником. Спаси меня, мамочка. Пойдем со мной. Ну, пойдем! В городе есть такое заведение, если я туда поступлю, пройдукурс, то стану настоящим художником. И буду так счастлив!

– Что? Художником? Да ты спятил. Пусти, не мешай мне ставить хлеб.

– Мамочка, я больше не могу. Давай сходим!

– Оставь меня в покое…

(«Все равно буду художником, – думаю я про себя, – но выучусь сам».)

Наконец, пробив сопротивление матери, Марк приходит с ней в «святой храм» искусства – местную художественную школу. Интересно увидеть, как его чувства в точности повторяют переживания Айседоры Дункан. Вот их описание: