Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Сахаров занял им полторы тысячи безо всякой расписки, зная, что честнее Возников у него друзей нет и не будет. Дача его располагалась не так уж и близко от Возниковской, километрах в полутора, но разве могло такое расстояние помешать дружбе летчиков-фронтовиков? Очень часто сиживали они с Михаилом за столом под яблонями то у одного, то у другого на даче и под чай со смородиновым и крыжовниковым листом вспоминали горячие дни своей лихой фронтовой молодости. По понятным причинам рассказывал в основном Сахаров, который крепко уважал Егоровича за его скромность: всякий раз, когда он просил Михаила рассказать о том, как он получил свою медаль «За боевые заслуги», Михаил отмахивался и с улыбкой говорил, что за компанию, какие там могут быть подвиги у техника? Ну, что сказать: настоящие герои не любят кричать о своих подвигах, уважительно думал Сахаров. В конце концов он, правда, разобрался в ситуации и понял, что на Забайкальском фронте для авиации на самом деле не было работы в ту короткую войну, но с большим удовольствием слушал Мишины рассказы об охоте с самолета на монгольских оленей холодной зимой сорок четвертого и о прочей маньчжурской экзотике. Короче, Сахарова, счастливого владельца «Москвича», долго уговаривать не пришлось. Хватило и на машину, и на первый взнос в гаражный кооператив, который как на заказ стали строить в соседнем микрорайоне. И вот, наконец, наступил этот счастливый день! – Надежда Иосифовна с удовольствием констатировала, что дом у них теперь – полная чаша. В самом деле, их вполне обычная семья (если не считать ее не самых высоких знакомств в министерстве торговли) собрала-таки к своему полувековому юбилею полный флеш-рояль советской райской жизни: квартира, машина, дача, да еще и гараж в придачу.

От шикарного по тем временам приобретения, однако, выиграл больше всех не Михаил, а его сын Володя, выросший к тому времени в симпатичного, стройного и крепкого двадцатичетырехлетнего мужчину. На вторую неделю езды в Михаила Егоровича на светофоре чуть не въехал КАМАЗ, доведя его до предынфарктного состояния, и он отдал ключи своему сыну – в скором времени выпускнику Алма-Атинского Политехнического. Володя, к тому времени уже успел поступить в Рижский авиационный институт, отучиться там первый семестр, вылететь оттуда за драку, перевестись и закончить Алма-атинский Политех. Материны гены, им спасибо. Хорошо, не стали записывать драку в характеристику, да и дрался он за компанию, что называется, все побежали, и я побежал.

«Вы не представляете, – говорил он потом приемной комиссии в Алма-Ате, глядя на них честными глазами комсомольца-ударника – как обидно было уезжать. Но ничего не поделаешь: там для меня не климат. Разве это дело – из поликлиники с осени по весну не вылазил! Обидно, конечно, что летчика из меня не получилось, но, геолог должен выйти хороший».

Как не пойти неудавшемуся летчику навстречу? И Владимира зачислили на второй курс геологического факультета, который он успешно заканчивал уже через несколько недель – занятия закончились, оставалось сдать экзамены. Возник-младший был даже не на седьмом, а на семьдесят седьмом небе от счастья. Очень немногие студенты в то время в Алма-Ате могли похвастаться любым автомобилем вообще, чего уж говорить о новеньких «Жигулях»! Это был главный билет в лотерее. Володя отрастил модную бородку, ходил по своему университету с фотоаппаратом «Зенит» на шее, поигрывал ключами от «своей машины» и с удовольствием отмечал на себе косые томные взгляды девушек и хмурые взоры парней.

Но это было еще не все пролившееся на него счастье. Старшая сестра Люба вскоре упорхнула из их трехкомнатного гнезда, сначала в командировку, а потом и насовсем, в другой казахстанский город, Караганду. Где составила семейное счастье молодому инженеру связи, тоже, кстати Владимиру и, таким образом, оставила своему брату в полное распоряжение отдельную комнату. Возник-младший тут же поставил на дверь в нее английский замок, сделав ее неприступной для несанкционированного доступа родителей. Таким образом, его нередкие гостьи, с которыми он любил в темноте проявлять отснятые кадры их прогулок, теперь могли не беспокоиться за порчу негативов и заодно своей репутации. Но однажды будущий отец Яса встретил Людмилу в новеньком, только что открытом плавательном бассейне и запал на красавицу-студентку четвертого курса медицинского института так, что остальным пассиям пришлось в тот же миг отойти в сторону. Миндалевидные зеленые глаза на широкоскулом лице, немного вздернутый аккуратный носик, и умопомрачительная фигура сделали свое дело очень быстро. Владимир не мог больше сопротивляться зову сердца и других органов, и через полгода попросил ее руки. На что красавица Людмила согласилась, долго не раздумывая.