Большая Книга. Том 1. Имперский сирота

Пока они жили вдвоем, полдома было ей и молодой Люде вполне достаточно, но сейчас, когда в их полку внезапно прибыло, да еще настолько, Наталья Филипповна только руками развела. Однако, быстро свела их вместе, засучила рукава и отдала молодым зал. Не в такой уж тесноте, и уж точно не в обиде. У них образовался вполне логичный квинтет: Наталья Филипповна спала с бабушкой Таней в спальне, бывшей комнате Людмилы, кухня, одновременно служащая прихожей и столовой, вместе с большой металлической печкой образовывали буферную зону, а в зале расположилась молодая чета Возников со своим младенцем. На кухне – большая металлическая основательная печка на газе. Разжечь ее не так просто: сначала нужно скрутить в длинный фитиль кусок газеты, поднести к нему спичку и быстро, чтобы не обжечь пальцы от пожирающего газету пламени, сунуть ее вниз, к аккуратным дыркам горелки. И тогда в печке появится красивое голубое пламя в две параллельные линии, уходящие в бесконечное нутро. Рядом с печкой на лавке у окна в сени стоит ведро с отстаивающейся в нем питьевой водой и ковшиком. А по другую сторону лавки – дверь в эти же сени, обитая черным дерматином с красивыми черными бисеринами. Вот и все хоромы. Сени и летнюю кухню, пристроенные недавно к половине дома, к несчастью, зимой использовать никак было невозможно. Домик, хоть и небольшой, был уютным и чистым: снаружи на южной стороне, прямо под окнами зала, были видны горы между липами, а в узкой полоске земли перед забором цвели ландыши. С запада окна зала выходили на небольшой палисадник, где росли молодые, но уже основательные, кряжистые черешни, именно там Ясу весной потом стелили покрывало, чтобы он тренировал свои ползательные навыки. Окна второй комнаты, спальни, где жила Наталья Филипповна с бабой Таней, выходили на север, в небольшой огород с малиной, клубникой, огурцами, помидорами, персиком и еще одной, особенной черешней. Еще там вместо части забора располагался объемистый сарай с подвалом и чердаком, вмещавшим бог знает сколько картошки, консервов и разного барахла, и дощатый туалет, к которому вела узкая зацементированная дорожка. Туалет находился в самом углу забора, и, что неудивительно, именно рядом с ним росла эта черешня, самая вкусная, высокая, плодовитая и красивая в доме. Они так и стали жить-поживать впятером за окнами в голубых наличниках, разрисованных рано наступившим морозом красивыми узорами, особенно в сенях, где стекло в окнах было одинарным, а не двойным, как в доме. Жили чисто, дружно и весело, несмотря на отсутствие стиральной машинки и памперсов, хотя Яс, как и положено всем приличным младенцам, исправно пачкал пеленки и регулярно ночами орал благим матом. Бабушка Таня жарила на сковородке всю зиму своей любимой внучке пирожки с печенкой, капустой и картошкой и пекла сочные беляши, которые подавала вместе с борщом без свеклы – свеклу она не очень жаловала – но зато с парочкой соленых красных помидоров на кастрюлю, придававших борщу тонкий и очень изысканный аромат. Чай заваривали с душицей и молоком, чтобы грудь для Яса наполнялась быстрее. Людмиле и делать особенно ничего не нужно было, знай себе корми, спи и читай медицинские свои учебники – она решила не терять год и не брать «академ», а сдавать зимнюю сессию. Молодой матери всегда натянут хорошую оценку.

Так незаметно и уютно, под пирожки, борщ и чай с душицей прошла зима, уступив место весне. Весна принесла с собой бойкую капель тающих сосулек, что во множестве выросли на всех окнах их дома в ту зиму, и в каждой падающей капле был виден солнечный теплый луч. В зале, на южной стороне, где жили родители с Ясом, сосульки таяли особенно весело, как некие солнечные капельницы в весенней реанимации, радостно отдавая назад земле воду, бывшую всю зиму в плену, и чистейшими бриллиантами скатывались на мокрую черную землю под окном.