Большая книга тостов

Ехал как-то Ашот из одного аула в другой. Дорога проходила среди гор, петляла между скал, вдоль утесов и пропастей. Вдруг ишак остановился — и ни с места. Ашот стал дергать его, понукать. Ишак стоит как вкопанный. Стал Ашот бранить его последними словами, обзывать, стегать плетью. Hо ишак как стоял, так и остался стоять. Потом сам пошел. И тогда увидел Ашот за поворотом огромный камень, который только что упал, и если бы ишак не остановился, то камень прибил бы его вместе с седоком. Обнял хозяин умное животное и поблагодарил.

Так выпьем же за то, чтобы мы всегда прислушивались в споре к мнению другого человека, даже если он — ишак.

* * *

Идет Вано, слышит дикий кpик. Заходит в пещеpу, а там сидит жаp-птица голой попой на сковоpодке и кpичит:

— Слушай, жаp-птица, зачем кpичишь?

— Вот, слушай, хочу чтобы на меня внимание обpатили.

Так выпьем же за то, чтобы нашим дамам не пpиходилось таким же способом привлекать к себе внимание.

* * *

В одной тропической стране дочь пожаловалась матери, что муж ей изменяет. Мать сказала:

— Это дело поправимое. Принеси мне несколько волосков из тигриных усов!

— Ты что, мама, как же я их добуду? — испугалась дочка.

— Ничего, ты попробуй, придумай что-нибудь. Ты ведь женщина — все должна уметь!

Подумала дочка и на следующий день, взяв кусок баранины, пошла в лес. Устроилась в засаде и стала ждать. Вскоре появился тигр и, учуяв человеческий дух, устремился к женщине. Но она бросила ему кусок баранины, а сама, пока он ел, спокойно ушла. На другой день она снова пришла в то же место, прихватив кусок баранины. Снова тигр метнулся к ней, а она бросила мясо, но не ушла, а стала смотреть, как он насыщается. На третий день, увидев женщину с мясом, тигр радостно забил хвостом, похоже, что он уже ждал ее. Женщина прямо с ладони стала кормить его. На четвертый день тигр радостно подбежал к ней и, съев кусок баранины, положил голову ей на колени. Задремав, он и не заметил, как она выдернула у него из усов три волоска.

Принесла женщина эти волосы и отдала матери.

— Ну вот, — сказала мать, — ты укротила такого хищного зверя, как тигр. Таким же образом, хитростью и лаской, укроти теперь и своего мужа. Ты это сумеешь. Запомни: в каждом мужчине есть тигр…

Так выпьем же за женщин, в которых есть и ласка, и терпение, и мужество, чтобы на милость им сдавались все тигры, дремлющие в мужчинах!

* * *

У одного персидского шаха было три жены. Однажды пригласил он к себе придворного звездочета, который предсказывал ему судьбу, и сказал.

— Ты много лет живешь у меня и ни разу не предсказал мне ничего плохого. За это мне хочется отблагодарить тебя. Выбирай одну из трех моих жен!

Подошел звездочет к первой жене и спросил:

— Скажи, сколько будет дважды два?

— Три, — ответила она.

«Какая экономная жена», — подумал звездочет.

На тот же вопрос вторая жена дала правильный ответ: «Четыре».

«Какая умная жена», — подумал звездочет.

Третья жена ответила:

— Пять.

«Какая щедрая жена», — подвел итог звездочет.

Друзья! Как вы думаете, какую жену выбрал себе мудрый звездочет?.. Самую красивую!

Так выпьем же за женскую красоту!

* * *

Один гончар-балхарец торговал по аулам своими изделиями. Вот однажды он навьючил невзрачного коня горшками, кувшинами, плошками и двинулся в путь. В отдаленный аварский аул он приехал как раз в день праздничных скачек. Здесь собрались молодые джигиты со всей округи. Это были известные всем наездники на не менее известных лошадях — горячих, нетерпеливых и быстрых, как молния.

Джигиты уже подъехали к начальному рубежу скачек, как вдруг на площади появился балхарец на своей кляче. На фоне всего происходящего зрелище было столь потешным, что люди подняли беднягу на смех:

— Давай, отец, присоединяйся к джигитам!

— Запиши свою лошадку в скакуны, гончар!

— Становись с нами, а то некому будет подбирать сзади потерянные подковы, — поддержали насмешников джигиты.

Послушал балхарец эти шутки, сгрузил свои горшки с лошадки, сел на нее верхом и молча занял место в ряду джигитов.

И вот послышался сигнал. Молодые джигиты бешено понеслись вперед. Поднялось облако пыли, в котором, почти невидимая, трусила лошадь балхарца. Джигиты быстро проскакали первый круг, затем второй, третий. Горячие лошади уже заметно устали, покрылись испариной, затем — пеной. Их ноги постепенно словно немели, быстрота терялась. Тем временем кляча балхарца трусила в прежнем умеренном темпе, — ни тише, ни быстрее. Сначала она догнала последних джигитов, потом пробралась в середину, а на последнем, десятом круге, вышла вперед. Пристыженным аварцам ничего не оставалось, как повязать платок победителя на шею кляче балхарца.