Большая книга ужасов — 10

– А теперь ложись, выжжем остатки. – Доктор кивнул себе под ноги. На линолеуме, в кроваво-черной каше еще кривлялись недодавленные червяки.

– Ложись, ложись. Я коврик постелю.

Только сейчас я заметил, что в кабинете нет кресла. И письменного стола. Зато есть стеклянный шкафчик с лекарствами, табуретка и... саркофаг. Настоящий саркофаг! Как у фараонов, я видел такой в музее. Он стоял себе в углу – старый, облупленный, непритязательный, как сервант. И мне стало по-настоящему страшно. Не зря, ох, не зря я обозвал про себя доктора «мумией». Но разве такое возможно? В центре города, средь бела дня! Приходите, дети, в клинику доктора-мумии! Он вас вылечит, забинтует и упакует в саркофаг на веки вечные!

А еще в кабинете не было ассистентки.

– Сбежали все, – понял меня доктор. – Молодежь! Неохота им нормально работать. Им надо, чтобы перчатки, стерилизаторы и кресло с педальной бормашиной... Щепку поджечь им не комильфо! Собачья моча им, видите ли, воняет – лидокаин подавай!

– Что такое лидокаин?

– Анестезия. Шприцем вколол, и все, пациент у тебя деревянный. Работаешь и не видишь, правильно или нет, больно ему или нет...

– Должно быть больно?

– Конечно! Иначе как я узнаю, что делаю?! Убил я червяков или нет? А им все равно, лишь бы пациент на ухо не орал. Они, видите ли, шума не выносят... Попса!

– А собачья моча для чего?

– Чтоб ты в обморок не упал. Чтобы был в сознании, со мной, и все чувствовал... Ну ладно, давай выжжем остаточки, а то заново размножатся. – Он достал из кармана щепку, поджег ее и скомандовал: – Открывай рот пошире, а то язык задену!

Я уже понял, что попал. Только не совсем понял, куда. Да это и неважно было, одно желание осталось – развернуться и бежать. А дома дать Танюхе по шее и записаться к нормальному врачу. С попсовой бормашиной и деревенящим лидокаином. И обязательно в резиновых перчатках и с целыми пальцами! От вида рук доктора меня тошнило. Я развернулся, вскочил на ноги, рванул и... влетел носом в твердокаменный живот хирурга.

– Ку-уда?

Опаньки. Приплыли. Синий халат хирурга действительно пах чем-то соленым. Морем. Ага, море слез и кровищи, лишь бы не было попсы... И бурлило у хирурга в животе так же, как на море.

А еще в попсовых клиниках иногда слушают пожелания пациента. Вот такие, какое из меня вылетело:

– Я не хочу, чтобы мне выжигали червей деревянной щепкой!

– А кто тебя спрашивает? Ты хоть школу закончил, чтобы спорить с потомственным доктором. – В животе хирурга булькнуло особо зловеще. Кажется, в море начинался шторм. – Вот и молчи. Не цените вы, молодежь, ни опыта, ни образования. Я вот в Америке учился, в университете «PERDU». И носил майку с его названием. Мне есть чем гордиться. А когда приехал в этой майке в Москву... – Хирург расстроенно махнул рукой, мол, что тут скажешь, оторвал меня от своего бурлящего живота, посадил на ковер: – Давай, не тушуйся. От этого умирают только девчонки и слабаки.

Вот утешил так утешил. Я дернулся раз, другой, получил горящей щепкой в язык... и решил, что терпеть можно. Потом сбегу, когда мумия будет безоружной. Без щепки в смысле. Просто сидел и старался думать о чем-нибудь приятном. Как я вернусь домой и оттаскаю Танюху за бигуди, даром что девчонка. Как она будет мерзко визжать и царапаться акриловыми ногтями. Ногти будут цепляться за мои пуговицы, отклеиваться и слетать в разные стороны: «тынц!» – об стенку, «тынц!» – в дверцу шкафа, «тынц-тынц!» – два ногтя подряд в Танюхин суп и в чашку. Потом Танюха вырвется (обязательно, я ее знаю!), оставив у меня в руках пару бигудей, которые я с особым цинизмом затолкаю ей в уши, когда снова поймаю. И будет у меня Танюха – инопланетянка, мерзко выкрикивающая свое инопланетянское приветствие: «Уй, бона, блшин, ешлсшт!»

– Спа-акойна! – подбодрил доктор-мумия. – Немного осталось...

Думать о приятном я уже не мог. Доктор тыкал мне в рот своей щепкой, щепка шипела, дымила, разрывала рот, грозя пройти насквозь и выйти через ухо, чтоб я сам был, как инопланетянин. Несчастный, измученный инопланетянин, на вечной диете. Я ж теперь не то что есть, я выжженный зуб языком потрогать побоюсь – больно же!.. Вкусно пахло шашлычком. Голову как будто просверлили, и, когда врач убирал руку, чтобы еще раз поджечь щепку, во рту приятно гулял сквозняк. По вискам ударило, капнуло со лба на нос. Послышалось:

– Сознание теряет...

В нос шибанул запах мочи. Собачьей, значит, ага. Чтобы я не потерял сознание. Стало легче. Перед глазами уже не плавали круги, перед глазами были доктор да его саркофаг на заднем плане. Страшный и загадочный. Муляж, скорее всего. Наверное, доктор просто коллекционирует всякую древность, но саркофаг дома не поместился, вот он и притащил его на работу. А что до его собственного вида... Мало ли на свете сухеньких стариков? Всех бояться – из дома не выходить. Лечит он, конечно, оригинально, но, как ни крути, зуб уже не болит, мне легче...

– Ну вот, а ты боялся! Федор, отведи его в хоспис, вечером повторим.

– ШТО?!

Глава III Самый опытный врач