Большая книга ужасов — 12

Сделав такое не слишком оптимистическое замечание, я предложила Костику на всякий случай обследовать ближайшую зону отдыха. Он охотно согласился, и мы зашагали по направлению к лесопарку. По дороге речь зашла о Лунном духе. Костя предположил, что на самом деле никакого духа не существует и все происходящее – обычные происки инопланетян. Немного удивившись, я возразила ему, что Луне поклонялись еще в каменном веке, а пришельцы не могли с тех пор находиться на нашей планете, ничем себя не выдав. Спор прервала возникшая под ногами легкая вибрация…

– Беги! – крикнула я Косте. – Беги к дому!

Но было уже поздно – утоптанная площадка дворика в один миг стала зыбким песчаным месивом, поглощавшим все, что находилось на его поверхности. Падая, мне удалось уцепиться за край дорожки, но опора оказалась ненадежной: асфальт крошился под пальцами, и я неумолимо сползала в раскрывшееся посреди двора жерло огромной воронки.

– Зизи, держись!

Помощь подоспела весьма кстати – к тому моменту, как пальцы Костика обхватили мое запястье, я висела на одной руке над бездонной ямой, почти не надеясь выпутаться из передряги. Но до спасения было еще далеко. Распластавшийся на асфальте Костя не мог удерживать меня до бесконечности, а позвать на помощь не хватало сил – каждый звук, каждое движение могли нарушить хрупкое равновесие, столкнуть нас в бездну.

– По-мо-ги-те… – донеслось сверху, из залитого лучами ласкового солнца мира. – Кто-нибудь…

Но я не пыталась поймать ускользающую голубизну неба, мой взгляд притягивала разверзшаяся под ногами воронка. Оттуда, из глубины мрака, за мной следил пристальный, полный ненависти взгляд… Скосив глаза, я попыталась рассмотреть своего врага. Темнота была густой и почти непроницаемой, но в ее глубине скрывалось нечто живое, и оно страстно желало моей гибели.

– Держитесь, ребята! Осторожно! Осторожно! Лови!

Пальцы Костика почти соскользнули с запястья, и в этот момент в яму упал конец длинного собачьего поводка. Я ухватилась за него рукой, потом почувствовала, что кто-то тянет меня за шиворот, и вскоре уже стояла на асфальте, стряхивая испачкавший одежду песок. Трое парней и две немецкие овчарки с любопытством заглядывали в яму.

– А я думал, там трубы размыло, – заметил один из спасителей. – Надо же, как тебя угораздило!

– Спасибо всем, а тебе, Константин, особенно. Вы мне просто жизнь спасли.

Поблагодарив собаководов, мы с Костиком покинули тихий дворик, едва не ставший для нас самой настоящей могилой. Признаюсь, после таких приключений мне расхотелось бродить по лесопарку в поисках лунатиков, и я предложила отправиться ко мне домой. Костик молча кивнул головой, думая о чем-то своем. Вид у него был растерянный и озадаченный. Заговорил он только в метро, перекрикивая стук колес мчавшегося в тоннеле поезда:

– Зизи! Кажется, я недооценил… переоценил…

– Что? Не поняла, говори громче.

Вагон подкатил к тускло освещенной станции, остановился, и Костя наконец-то смог объяснить, что он имел в виду:

– Прости, Зизи, но я не готов к такому. Ты была права – все это слишком серьезно и страшно. Глупо получилось, сам лез к тебе в напарники и вдруг…

– Ладно, Костя, проехали. Главное – ты оказался в нужном месте в нужное время. Без тебя я бы уже превратилась в корм для червей.

– Ты не сердишься?

Двери захлопнулись, вновь застучали колеса, и я энергично замотала головой:

– Нет, нисколечко.

– …хотелось бы… давай… когда-нибудь… – Его негромкий голос тонул в общем шуме, и мне оставалось только кивать головой, выражая согласие со всем, что говорил этот белобрысый паренек.

– Договорились, Зизи?

– Конечно.

На «Краснопресненской» Костик вышел из вагона, помахал рукой.

– Пока, Костя, – улыбнулась я и поехала своей дорогой.

* * *

После разговора с Чеславом прошло три дня. Жизнь текла на редкость спокойно, и ничто не напоминало о коварных планах лунатиков. Я прилежно караулила Крикуна, но все чаще начинала задумываться, не ошибся ли Чеслав, считая, что Лунный дух придет именно за моим братишкой. Бездействие угнетало. Где-то происходили важные события, а мне приходилось возиться с памперсами, укладывать малыша спать, гулять с ним и готовить детское питание. Крикун спал. Подыскивая себе достойное занятие, я прошлась по квартире, остановилась у книжных полок – среди книг выделялся большой, в коричневом переплете том Шекспира. Автор был не в моем вкусе, но его любил Андрей, и мне захотелось понять причину этой любви. Устроившись возле кроватки Крикуна, я начала перелистовать плотные пожелтевшие страницы.

Время шло. Влюбленный Ромео сообщал о своих чувствах Джульетте, Крикун сладко чмокал во сне, на балконе колыхались, то и дело заслоняя солнце, развешанные для просушки пеленки. Неожиданно скользившие по паркету тени сгустились, на миг напомнив силуэт человека, – создавалось впечатление, что кто-то очень быстро пролетел мимо наших окон.

– Нет повести печальнее на свете, чем повесть о Ромео и Джульетте, – пробормотала я и ринулась на балкон.