Большая книга ужасов — 15

Антон взглянул себе на грудь, подумав, что священника так рассердил его иероглиф, что поп усмотрел в нем что-то оскорбительное. Или опять повторилась та же история, что и с медсестрой?! Но все оказалось гораздо хуже. На груди у него красовались три шестерки, библейское число зверя, символ дьявола. Неудивительно, что батюшка пришел в такую ярость, приняв его, наверное, за какого-нибудь сатаниста. Поняв, что оправдываться сейчас не только бесполезно, но и небезопасно, Антон схватил свою школьную сумку и пулей вылетел из храма. При этом он успел обратить внимание, что знак опять принимает прежние очертания и, как ему показалось, радостно пульсирует. А сзади продолжали звучать анафемы попа и проклятия внимающих ему старушек, переполненных отнюдь не христианскими чувствами.

После этого случая мальчику стало окончательно ясно, что делиться с кем-нибудь своей бедой не имеет никакого смысла. Так он не только обижал людей, но и наживал себе лишние неприятности, которых у него сейчас было и без того предостаточно. Со своими проблемами он оставался один на один.

Весь остаток дня Антон ходил сам не свой. Несколько раз он ловил себя на том, что начинает вычерчивать загадочный иероглиф. Так было и когда он собирался делать уроки, а очнулся с карандашом в руке и тщательно изображенным узором на листе бумаги. И во время ужина, когда рука с вилкой словно сама стала вычерчивать линии прямо на картофельном пюре, вызвав большое неудовольствие мамы. Стоило на минуту потерять над собой контроль, как проклятый «сувенир» напоминал о себе…

На следующее утро грудь горела так, словно на нее положили крапиву. Проснувшись, Антон даже не удержался от стона. Линии на узоре сделались еще жирнее, словно были проведены маркером, и, как показалось мальчику, в них появился красноватый отлив. Несмотря на долгий сон, Антон чувствовал себя совершенно разбитым, как будто всю ночь занимался тяжелой физической работой. Даже до ванной комнаты он доковылял с трудом, как старый дед.

Антон долго стоял перед зеркалом, изучая изменение в узоре, придумывал самые фантастические варианты, как от него избавиться, вплоть до хирургической операции, и тут случилось непредвиденное. Раздался резкий хлопок, как будто кто-то взорвал петарду, и все зеркало покрылось сетью трещин. Но что самое удивительное, они повторяли линии иероглифа на памятнике и его груди. Нервы мальчика не выдержали: он закрыл лицо руками и закричал. На крик прибежали родители.

– Как ты умудрился его разбить? – спросил отец.

И тут Антон разрыдался. Это была самая настоящая истерика. Он понимал, что нужно остановиться, что ведет себя как глупый, невоспитанный малыш, но ничего с собой поделать не мог. Слезы лились градом, а он кричал что-то о том, что зеркало разбилось само, что он ни в чем не виноват, что его напрасно оговаривают и в чем-то подозревают… Мальчик с трудом пришел в себя минут через десять, да и то с помощью валерьянки, которой ему щедро накапала мама.

Смущенный такой реакцией, отец попробовал дать случившемуся правдоподобное объяснение. Он сказал, что стекло старое, влажность в ванной большая, перепады температур существенные, – вот зеркало и не выдержало. Мама же вспомнила о том, что это плохая примета, но тут же стала говорить, что все это глупости и что пугаться тут совершенно нечего. Антон послушно кивал, но он-то прекрасно понимал, что перепады температур и приметы тут совершенно ни при чем. Ведь трещины в стекле никак не могли случайно повторить линии мучившего его знака.

«Знак! Как родители могли не заметить, что на груди у меня точно такой же?!» – лихорадочно размышлял Антон. И тут он с удивлением обнаружил, что сидит в рубашке. То ли он сам в панике надел ее, не желая, чтобы родители видели его символ, то ли кто-то из них заботливо накинул ее ему на плечи, пока его приводили в чувство. А может, знак на время исчез? Ведь сумел же он видоизмениться в медицинском кабинете! Ненадолго мальчик забыл о жжении в груди, но теперь оно возобновилось с новой силой. «Сегодня надо обязательно что-то предпринять!» – обреченно подумал Антон, имея в виду и знак, и безумные поручения. И едва он так решил, как боль моментально прекратилась. Она словно напоминала ему о предстоящем деле, но, выполнив свою функцию, исчезала.

Глава 7 Повторный визит

Школьный день прошел на удивление спокойно. То ли подействовало внутреннее обещание Антона что-нибудь сегодня предпринять, то ли мальчик просто очень внимательно за собой следил, стараясь не расслабляться ни на минуту. Он даже постоянно держал перед собой черновик на случай, если ему вдруг захочется порисовать, но на этот раз черновик остался невостребованным. Ирина Львовна, по-видимому, никому жаловаться на вчерашнее происшествие не стала, так что никаких новых неприятностей у Антона не было. Но и старых ему вполне хватало, чтобы чувствовать себя неуютно.