Большая книга ужасов — 15

Чем ближе он подходил к водоему, тем страшнее ему становилось. Ему казалось, что нечто там обитающее как раз и поджидает его у самого берега, словно крокодил антилопу на водопое. За несколько шагов до воды Алеша едва не оставил свою затею и хотел уже было отдать этих рыбок какому-нибудь коту, но тут же устыдился своего малодушия. Он подошел к воде, присел на корточки, выпустил рыбок и тут же, на всякий случай, отошел на несколько шагов. Рыбки, почуяв себя на свободе, в родной стихии, быстро поплыли прочь от берега. Ничего необычного в их поведении Алеша не заметил. Он подумал, что для того, чтобы хоть как-то оживить пруд, неплохо бы провести еще несколько таких операций, а заодно поймать несколько лягушек и перенести их сюда. Если они тут нормально приживутся, то, быть может, в пруду действительно нет ничего особенно страшного, кроме каких-нибудь причудливых водорослей?

Проделав свой эксперимент, Алеша даже повеселел. Рыбы повели себя совершенно естественно. На почтительном отдалении от пруда мальчик вдруг заметил знакомую фигуру и поспешил к ней. Это был Федя, нерешительно переминающийся с ноги на ногу. Очевидно, подойти ближе он боялся и ожидал мальчика, не переходя ту границу, которую считал безопасной.

– Я уж думал, ты в воду хочешь влезть! – выпалил Федя с явным облегчением и даже перекрестился.

– Хотел, да вода холодная, – пошутил Алеша, но, увидев, что деревенский дурачок смотрит на него со смесью ужаса и жалости, поспешил разубедить его: – Не волнуйся! Я пошутил. Я туда просто рыбок запустил.

– Если рыбок, тогда ладно, – вздохнул Федя. – Только не жалко тебе их?

– Почему мне их должно быть жалко? – не понял Алеша. – Я их, наоборот, на волю выпустил. От съедения спас.

– Не жить им там, – опять вздохнул Федя, безнадежно махнув рукой. – А ты лучше к пруду не подходи. А то не ровен час… – Он не договорил, и только глаза у него сделались какими-то испуганными.

– Да что там такое?! – не выдержал Алеша. – Почему рыбкам там не жить?

– А то сам не знаешь! – подмигнул Федя. – В доме старика живешь, а не знаешь! А старик-то как, не беспокоит?

– Кого он может беспокоить! Он же умер! – Все эти полунамеки вывели Алешу из себя. Чтобы выведать что-нибудь у Феди, требовалось ангельское терпение, а откуда ему было взяться у невыспавшегося человека, которого к тому же все время пугают.

– Мало ли что умер! – усмехнулся Федя, словно говорил о чем-то совершенно обыденном и очевидном. – Вот молодой брат его как давно умер!

Алеша почувствовал, что еще несколько минут такого разговора и его ум окажется в состоянии не лучшем, чем у собеседника. Самое главное, что ему смертельно хотелось поделиться с кем-нибудь своими тревогами и рассказать о том, что его действительно беспокоит. Вот только разве поймет его сумасшедший? Он еще и всей деревне разболтает. Поэтому мальчик попробовал просто перевести разговор в более конструктивное русло.

– А ты говорил, что когда-то в пруду купался. Расскажи, – попросил он.

Алеша пожалел о сказанном. В Фединых глазах тут же отразились страх и боль. Видимо, воспоминание было для него слишком неприятным и даже мучительным. Он только замахал руками, словно отгоняя от себя какое-то наваждение, и вдруг побежал в сторону от пруда. Наверное, Алеша пробудил в нем своим вопросом какой-то давний страх, и Федя, решив, что находится слишком близко от нехорошего места, постарался себя обезопасить.

Делать было нечего. Очевидно, Федя очень испугался и раньше следующего дня вряд ли сможет рассказать что-нибудь толковое. Алеша медленно побрел к пруду. Несмотря на страх, его тянуло к этому месту. К тому же мальчику хотелось посмотреть, оживился ли хоть немного пруд. Ему хотелось увидеть на поверхности какие-нибудь всплески, доказывающие, что водоем уже не такой мертвый, каким был.

Еще на подходе к пруду Алешу больно кольнула мысль, что здесь что-то не так. В воздухе стоял не очень сильный, но устойчивый запах тины. Так вчера пахли брошенные монеты. И к нему примешивался еще какой-то неприятный запах. Мальчик пошел с еще большей осторожностью. И тут он увидел, что произошло. На берегу валялась растерзанная рыбешка. А неподалеку кверху брюхом плавала еще одна, явно погибшая не своей смертью. У рыбок был страшный вид. У выброшенной на берег голова была оторвана напрочь, а все туловище разорвано. Самым страшным казалось то, что тот, кто это сделал, похоже, вовсе и не собирался есть рыбу, а только изувечил ее из какого-то садистского удовольствия.

Алеша несколько секунд оторопело смотрел на открывшуюся перед ним картину, с трудом подавляя приступ тошноты. Ему хотелось бежать отсюда и больше не возвращаться, но он пересилил себя. Мальчик решил, что это безобразие нужно обязательно показать домашним. Неужели им после этого могут потребоваться еще какие-то доказательства, что в пруду что-то неладно?! Поэтому он, преодолевая отвращение, завернул останки несчастной рыбешки в сорванный неподалеку лист лопуха и понес их в дом.