Большая книга ужасов, 2012

– Так в Интернете же легко все проверить, – попыталась возразить девушка.

– Ничего она не найдет в Интернете. – Он помотал головой. – Во-первых, я слегка доработаю текст. Упрощу, поменяю имена и прочее, опознать его будет нелегко. Во-вторых, мы его распечатаем на принтере без начала и конца – для загадочности. В-третьих, ты скажешь, что нашла книжку на кладбище.

– Как?

– Нашла на кладбище. Не на могиле, конечно. В портфеле. Черный такой портфель, новенький, лакированный, ты как увидела, так он тебя к себе как бы поманил.

– Я что, дура, по кладбищам гулять? – спросила гостья.

Круглов потер лоб.

– Трудно нам с тобой будет, Сомёнкова, – сказал он. – Дремучий ты человек, точно Изергиль.

Она в восьмой раз пожалела, что связалась с этим Кругловым. Все шло не так, как она предполагала, как-то совсем уж по-дурацки, по-глупому. Она хотела даже встать и уйти, но потом вспомнила Любку. Ее торжествующее лицо, и как все смеялись, а она стояла дура дурой…

– Понимаю, – покачал головой Круглов. – Этот человек должен быть строго наказан. Мести резоны перевешивают разума бозоны. Хвалю, ты просто вылитая Хель в профиль.

– Какая еще Хмель…

– Хель, – поправил он. – Богиня смерти и мести у древних скандинавов. В твоей родне нет викингов?

– Я…

– Тсс! – Витька приложил к губам палец. – Тише, голубушка, тише. Не надо слов, надо дел. Вернемся к нашему кладбищу. Это неважно, гуляла ты или не гуляла. Скажешь, что ходила навестить прадедушку. Возложить цветы, омыть обелиск. А потом возвращалась – и увидела портфель. А вокруг никого совсем, то есть кладбище словно вымерло. Ты походила туда, походила сюда, а потом решила поглядеть, что там. А там рукопись в бутылке… То есть в папке. В папке еще записка лежала, от руки написана. А в записке предупреждение – что эту книгу нельзя читать и все такое прочее, что все восемнадцать человек, которые эту книгу прочитали, все они померли. Ясно?

– Да.

– Все, это твое первое задание.

– И все? – удивилась Сомёнкова.

– Пока да.

– И как скоро? Ну, как быстро все это случится? Когда Любка перепугается?

– Месяца полтора-два, не меньше.

– Не пойдет, – помотала головой гостья. – Полтора месяца – слишком долго, у нас соревнования через месяц…

– Ах вот как оно! – рассмеялся Круглов. – Так, значит, все гораздо прозаичнее. Я думал, ты пышешь праведным гневом, а ты всего-навсего вульгарно завидуешь. Это все осложняет.

– Почему осложняет? – не поняла девушка.

– По банально-энергетическим причинам, – ответил он. – Месть – очень сильное чувство, его разыграть легко. Энергетический потенциал зависти почти нулевой, если не отрицательный…

– Нет, я ей именно отомстить хочу! – возразила Сомёнкова. – Она меня… меня… А если она еще в соревнованиях проиграет, то это ей очень не понравится! Очень! Я все равно в тройку не войду, а Любка может и первое место занять. А соревнования через месяц как раз…

Витька задумался. Достал свечу, зажег, по комнате поплыл запах воска.

– Месяц… Это, конечно, сложнее. Придется, проводить обряд.

– Ка-акой еще обряд? – насторожилась девушка.

– Самый простой. Ты кровь сдавала?

– Да, все сдавали…

– Тогда не испугаешься. – Круглов подмигнул. – Надо немного, граммов пятьсот.

– Для чего? – Сомёнкова погладила предплечье.

– Я же тебе говорю – для обряда. Чтобы пугнуть твою Любку по полной, до ногтей чтобы пробрало. Разбудим властителя четырех стихий…

– Какого еще властителя?

– Того самого.

Она открыла рот.

Парень расхохотался.

– Тебя как зовут, кстати, Сомёнкова?

– Аня.

– Анна с Магадана, очень приятно. Так вот, Анна, в твоем возрасте пора понимать юмор. Никому не нужна твоя драгоценная кровь, это я так, в порядке нагнетания. Не переживай, ввергнем твою Любку, займет пятое почетное место. Но твоя помощь все равно понадобится.

Гостья кивнула.

Круглов вернулся к компьютеру.

– А ты кем хочешь быть? – спросила Аня. – Потом, после школы?

– Монстрологом, – ответил он.

– Это кто?

– Тот, кто ловит монстров. Видит – монстр – и ловит, видит, и ловит, а потом им раз – и… Разбираюсь подручными средствами. Понятно.

– Понятно. А это? – Сомёнкова указала на стену. – Что за осьминог?

– Это не осьминог, дура, это Ктулху.

– Кто?

– Ктулху, демон вод. Ладно, тебе лучше не знать.

– Ничего картина, поганая…

Картина ей не то чтобы понравилась, скорее произвела впечатление. Напугала. Нарисовано было очень и очень. В мрачно-болотных, чрезвычайно депрессивных тонах. Вообще сначала она не очень поняла, что на картине изображалось, какие-то горы, камни, огромные черви, кишащие в смрадных ямах, жирные глаза, похожие на озера гноя, и перепончатые крылья, похожие на сгнившие паруса затонувших кораблей, в один момент зрение Сомёнковой расфокусировалось, и все эти детали сложились в картину ужасного существа, спящего на стенах чудовищного города, едва просматривавшегося сквозь толщу моря.

– А кто нарисовал?

– А, был один художник… Сейчас в твоей любимой психушке.

– Почему?

– Такие картины даром не рисуют.

– Ясно. А написано там что? Ктулху Р’льех вгах, нагл фхтагн… Что за бред?