Большая книга ужасов, 2015

– Он долетел до моей реки. Я прочла. Твое желание дало Черному власть над частью твоей души. Тут написано «Я хочу быть свободной!». Ты будешь свободной. Но что ты отдашь за свою свободу?

– Я ж не знала! – дернулась Тишка. – Что тут такого? Мы просто шутили с подругой, понимаете? Это игра!

– Когда просишь свободы, всегда играешь со смертью.

* * *

Темно.

Голова гудит.

Всего два ощущения – темно и гудит. Темно и гудит. Как будто голову шмелями набили, ей-богу.

Ника разлепила веки.

Темно.

Закрыла. Открыла. Закрыла.

Все равно темно.

Пожалуй, с закрытыми глазами темнота терпимей. Хоть какое-то разнообразие – цветные пятна, точки, тающие световые ниточки.

Особенно сильно гудело справа. Она потрогала: было непонятно – есть кровь, нет?

Ника провела ладонью по близкой шероховатой стенке, поняла, что кирпичи, и села, привалившись спиной. Знакомые запахи… Пыль, мокрые тряпки… старые трубы… ржавая стекловата, кирпичи… она на чердаке. Ну конечно! А гул – это не внутри головы, это снаружи – так потревоженные голуби хлопают крыльями в узких боковых проемах.

А почему так темно?

Да потому что ночь.

Гудение в голове разом переместилось наружу. Ника, опираясь о стену, поднялась. Как она здесь очутилась? Она прыгнула в зеркало… и, кажется, разбила его. А что дальше? Где Джучи? Где Лев? Где… Черный?

Шагнула вбок, ведя ладонью по стенке. Сквозняк подсказал, что там вентиляция. А где вентиляция, там и лестница.

Ладонь провалилась в пустоту. За углом вправду была лестница. Через миг Ника уперлась макушкой в знакомую дверь.

Тяжелая, зараза.

Она надавила всем телом изо всех сил – и дверь наконец-то подалась, выпустила ее со скрипучим надрывом.

Свобода! Родная крыша!

Тут бесновался ветер. Он раскачивал город точно цветущее электрическими цветами дерево. Сверху, в облачных разрывах, мерцала луна. Антенны дрожали, хлопали задирающиеся края жестяных карнизов. Ветер смешивал грохот и стонущий шелест тополей снизу. Как будто они решили наконец-то вырвать корни из земли и улететь в черное безумное небо.

– Лев!

Ника бросилась к любимому их месту. Никого. Только вой ветра и быстрые тени от облаков.

– Лев, ты где? Эй!

Она металась по крыше.

Вот кирпичная будка, где они сидели вместе в последний раз. Стена отбрасывала рядом мазутную тень. Неожиданно наступило затишье – и с темного неба вдруг полетели белые крутящиеся пушинки, тополиный снег. Они щекотали губы, щеки, руки, невесомо скользили по коже, танцевали перед глазами.

– Ле-ев!

Глухой скрежещущий грохот.

Так могла лязгнуть только дверь на чердак, если захлопнуть ее со всей дури.

Она обернулась.

Огромная черная тень шла к ней, далекие антенны казались ее рогами. Красный огонь вспыхивал под низко надвинутым капюшоном.

* * *

Танцуешь ты – и никто не может тебя удержать. Оживаешь ты – и никто не может тебя погубить. Да будешь ты юна и лишена всякого зла. И птица крови твоей пусть летит в чистые небеса. Всякий идущий из Дома Жизни в Дом Смерти пусть оставит там свою мертвую душу и примет живую, подобно тебе. Имя твое не кончается, как песок в пустыне, как ветер среди облаков. О, прекрасная кошка, дарованная навеки!

Когда солнце склоняет голову и превращается в старика, мы зовем его Атум или Тум. Атум усталый и мудрый. Тихо плывет он в вечерней ладье, одновременно по звездам вверху и по водам подземного Нила внизу, как лодка человека одновременно скользит по реке и по своему отражению. Ладья солнца стремится к Млечному Пути, ее направляет богиня Аментет. Так и умершие в мире живых переплывают священный Нил: с восточного берега – к закату, от шума живущих – к тихому городу мертвецов.

Атум стоит неподвижно, пока пересекает ворота внешнего мира солнечная ладья Секти. Начинается узкий путь по расщелине, перегороженной воротами. Души мертвых встают на ее пути по берегам. Мертвым тоже нужны свет и тепло. Свет ночного солнца – истинный свет, он синего цвета. Плавно качается ладья в черных водах. Боги-стражи стоят рядом с Отцом, колют пестрые кольца водного змея Апопа мечами и копьями. Сын Гор с головой сокола, дочь Хатхор с полумесяцем над лбом, богиня справедливости Маат, ибисоголовый Тот – бог мудрости, бог-змей Нехебкау, бог-волк Упуаут, знающий магические заклинания. Боги-стражи ужасны, но змей еще ужасней. Он выпивает всю воду из подземной реки, и ладья останавливается.

Наступает час равновесия, восьмой час, когда поднимается перед Атумом голова Апопа. Он – тот, кто темнее самой тьмы, тот, кого боится сам страх.

И тогда выходит ему навстречу рыжий кот. Выходит ему навстречу огненная кошка. «Я Атум, священный кот Гелиополя! Я Баст, Мать Жизни! О благородные мертвецы, жители Дома Смерти. Мы прогоним от вас злобных духов, ибо мы – защитники жизни и равновесия. Мы – начало и конец этого мира».

И вырастает из тьмы вечное дерево идеш, мать всех земных деревьев, на стороне в Иуну, в сияющем Гелиополе, в ночь уничтожения врагов Владыки всего сущего… Кошка прижимает тело змея к священному камню, а кот отсекает ему голову острым ножом.