Большая книга ужасов — 31

– Ты сначала позавтракай, а уж потом благодари, – бабушка поставила на блюдце чашку с терпко пахнущим горячим кофе и посмотрела на меня поверх очков.

– Да я не про завтрак, – промычала я с набитым ртом и потянулась за следующей порцией творожной запеканки.

– Тогда, интересно, про что? – удивленно произнесла бабушка и тут же предостерегающе подняла указательный палец. – И не торопись, пожалуйста! Прожуй сначала. Сколько раз можно повторять, чтобы ты не разговаривала с набитым ртом!

Я кивнула, отпила из стакана немного молока и положила себе на тарелку еще один кусочек творожника.

– Ну, я вчера перед сном ничего не успела приготовить в школу…

– Похвальная самокритичность, – изрекла бабуля. – Надеюсь, что утром ты успела исправить свою оплошность? Или ты мне предлагаешь этим заняться вместо тебя?

– Но ведь ты же… – начала я и тут же прикусила язык, вовремя сообразив, что бабушка, оказывается, и не думала убираться на моем столе.

– Солнышко, ты уверена, что с тобой все в порядке? – заволновалась бабушка. – Какая-то ты сегодня не такая… У тебя случайно ничего не болит?

– Так, голова немного, – поспешно сказала я и, склонившись над столом, чтобы не выдать охватившего меня смятения, стала усердно ковырять вилкой в тарелке. – Вчера слишком поздно легла… Куча впечатлений! Новое место, новые знакомые… Бессонница совсем замучила!

– Бессонница? – насторожилась бабуля. – Слушай, мне это совсем не нравится. В переходном возрасте с этим шутить не стоит! Давай-ка мы покажемся врачу! У папы есть очень хороший знакомый доктор, который как раз специализируется в области подростковой психиатрии…

– Где-где он специализируется? – услышав такое от собственной бабушки, я чуть не подавилась творогом.

– Не «где», а «в чем»? – невозмутимо поправила меня бабушка. – В области подростковой психиатрии.

– Бабуль, скажи мне, что я просто ослышалась? Или ты шутишь? Какая еще психиатрия? Ты что, думаешь, у меня крыша поехала? – возмущенно завопила я, хотя в глубине души уже и сама начинала подозревать, что с моей головой явно не все в порядке. Правда, верить в это не хотелось… Но как тогда вообще можно было объяснить то, что со мной происходило в течение последних двух дней?

– Я не знаю, что там у тебя поехало: крыша или стены, – строго сказала бабушка, – но с собственными эмоциями ты явно не в ладах, и с этим надо что-то срочно делать. Ты так не считаешь?

– Бабуленька, не сердись, пожалуйста, – дурашливо пропищала я голосом Буратино, – с сегодняшнего дня я буду умненькая-благоразумненькая!

– Ладно, умненькая-благоразумненькая, – не выдержав, улыбнулась бабушка и озабоченно взглянула на часы, – давай-ка, собирайся, а то еще опоздаешь!

– А ты, значит, сегодня решила прогулять? – Я отодвинула тарелку, залпом выпила оставшееся молоко и выбралась из-за стола.

– Мне сегодня надо посетить семинар директоров, – невозмутимо пояснила бабушка, допивая кофе.

– Надолго? – спросила я и принялась собирать со стола посуду, не прекращая с неясной тревогой размышлять о том, что же такое стало происходить со мной, вернее, вокруг меня в последние дни.

– Полагаю, часа на три… Так что, надеюсь, за время моего отсутствия школа рухнуть не успеет, – бабушка отобрала у меня тарелки и поставила их в раковину. – Меня другое беспокоит: сможет ли сегодня моя не совсем адекватная внучка одна без приключений добраться до лицея?

– Если учесть, что он находится почти напротив дома, думаю, я как-нибудь смогу с этим справиться, – отшутилась я и поспешно, пока бабушка не успела обратить внимание на охватившее меня беспокойство, которое я никак не могла скрыть, выскользнула из кухни.

– Уж, пожалуйста, постарайся! – напутствовала меня бабуля.

Я постаралась и через десять минут уже подходила к крыльцу лицея, на котором в толпе голубых форменных пиджаков сразу же отыскала взглядом яркие шевелюры Тохи и Луизы.

Я помахала рукой и увидела, что Луиза, махнув мне в ответ, повернулась к Антону и тот, прикрыв глаза от слепящих лучей солнца козырьком ладони, тоже приветственно поднял руку.

– Ну как прошли внеклассные сеансы рисования на стенах? – поинтересовалась я, когда оказалась на крыльце рядом с двойняшками, и с облегчением почувствовав, что все мои смутные тревоги начинают отступать.

– Нормально, – ответил Антон. – Да мы, в общем-то, недолго там были. Пришли, нарисовали и ушли…

– Ой, посмотрите на него! Генералиссимус Суворов нашелся! Пришел, увидел, победил… – передразнила брата Луиза и посмотрела на меня. – Ты знаешь, малышня такая довольная была! Да и воспитатели тоже… Нас потом пригласили чай пить с пирожными!

– Половину которых Костыль слопал! – хмыкнул Антон. – Тощий, как антенна, а ведь куда-то же все у него умещается… Кстати, вот и он тащится! Эй, истребитель пирожных, двигай сюда! Мы только что тебя вспоминали!

– Привет! – сказал долговязый Костыль, обменявшись с Антоном рукопожатием и кивнув нам с Луизой. – А чего это вы меня вспоминали?

– Да вот хотели тебя с нашей новенькой познакомить, – заявил Антон.