Большая книга ужасов — 46

Таечка что-то утешающе шептала своему подопечному на ушко. Как решила расстроенная Дина: обещала ни за что не отдавать несчастного в чужие руки.

Рассерженная Лена заявила, что это чужая игрушка и ее придется вернуть в любом случае!

Малышка горько расплакалась и забилась в угол. Полюбившегося Петрушку она спрятала за спину и наотрез отказалась дать его подержать даже маме.

Таечкина мать тяжело завздыхала. Беспомощно посмотрела на гостей и пожала плечами.

Ребята растерянно переглядывались, не зная, на что решиться. Лена злилась, она искренне не понимала, зачем они тянут.

По ее мнению, все предельно просто – отобрать игрушку, и всех дел. Силой!

Подумаешь, поревет девчонка немного! Возраст у нее такой, чтоб чуть что – слезу пускать. Возись тут с ней…

Лена даже попыталась действовать самостоятельно. Набычилась и грозно двинулась к забившейся за письменный стол Таечке. Малышка испуганно притихла, синие глаза округлились и заняли пол-лица.

Неизвестно, чем бы кончилась Ленкина затея, не вмешайся Лапшин. Он довольно грубо оттолкнул Парамонову и выразительно покрутил пальцем у виска. Потом обернулся к друзьям и раздраженно прошипел:

– Дипломаты, елки! С пятилетней малявкой не могут справиться. – Он шепотом скомандовал: – Ну-ка, чуть в сторону! Все! Дайте мне с ней поговорить.

Лена презрительно фыркнула, но все же отошла к окну. Остальные послушно уселись на старый продавленный диван. Таечкина мать, подумав, села рядом с ребятами.

Гришка подозвал к себе Тимку. Подошел с ним к девочке и очень грустно сказал:

– Не плачь. При маленьких нельзя плакать. Они расстраиваются, понимаешь? А им вредно. Правда, малыш?

Встревоженный слезами Таечки и печальным голосом хозяина, Тимка тоненько, жалобно завизжал и полез лизаться. Поочередно к обоим.

Достать до лица девочки маленькому щенку было не так-то просто. Тимке пришлось то забавно подпрыгивать, то становиться на задние лапки и изо всех сил тянуться.

Таечка невольно рассмеялась:

– Смешной! – И хлопотливо начала вытирать глаза кулачком.

Гришка тут же вытащил из кармана носовой платок – как ехидно отметила про себя оскорбленная неудачей Лена, далеко не первой свежести! – и стал помогать девочке.

Он даже уселся прямо на пол!

Взволнованный Тимка вертелся между ними и старался по-своему. То есть неутомимо уничтожал результаты Гришкиного труда. После обработки его горячим, слегка шершавым язычком щеки Таечки блестели ничуть не меньше, чем после слез.

Зато было щекотно.

И весело!

Наконец малышка успокоилась. Гришка усадил ее на колени и ласково поинтересовался:

– Тебе так понравился этот клоун?

Таечка оглянулась на маму и незнакомых, почти взрослых ребят. Протяжно вздохнула и заботливо покачала «спящую» игрушку. Потом доверчиво приблизила заплаканное личико к Гришкиному уху и прошептала:

– Да. Его нельзя отдавать. Никому. Он и так очень грустный.

Гришка искренне удивился. Он прекрасно помнил неприятное впечатление, произведенное на него клоуном в первый вечер.

Несмотря на улыбающуюся физиономию, красные щеки и серебрянные бубенчики на ярко-алом бархатном колпачке, нечто зловещее прослеживалось в старинной кукле. Довольно отчетливо прослеживалось, надо сказать.

И ладно бы только Гришка это заметил!

Даже не очень-то чуткой Парамоновой не хотелось лишний раз брать тряпочного клоуна в руки. Не говоря уже о Дине или Светлане.

Гришка не без основания винил в этом неизвестного художника. Все-таки кукольные мордашки принято рисовать милыми. И добрыми.

Нет, интересно, с чего девчонка решила, что эта гаденькая тряпочная игрушка печальна? С той-то отвратительной физиономией, что запомнилась лично ему, Гришке! Ведь малыши должны быть более чуткими, разве нет?

Что-то тут не так!

Гришка мягко улыбнулся девочке.

– Послушай, не познакомишь ли ты меня со своим другом? Я его еще толком и не видел…

Таечка невольно покосилась на маму, но та молчала. Малышка еще раз протяжно вздохнула и неохотно протянула гостю куклу.

– А пеленка? – осторожно напомнил Гришка. – Пусть он несколько минут отдохнет без нее. Маленьким это полезно, честное слово.

Наташа одобряюще кивнула. Таечка без всякого желания развернула игрушку.

Гришка бережно взял ее в руки и внимательно осмотрел: на первый взгляд в клоуне ничего и не изменилось. Но только на первый.

Шапка, бубенчики, алый бархатный костюмчик действительно остались прежними. Как прежними были широкая улыбка и яркие голубые глазки. И румяные щеки. И жесткие соломенные волосы, торчащие из-под колпака во все стороны. Но…

Раскрашенная неизвестным художником мордашка сейчас не показалась неприятной, что-то… такое вдруг появилось в глазах…

Может, чудится? Малявка наболтала, вот и…

«Прямо мистика какая-то, – озадаченно подумал Лапшин. – Или это все-таки другая игрушка?»

Но, повертев ее в руках, Гришка неохотно признал: нет, та же. Сейчас таких не делают, факт. Эту тряпочную куклу в старинном кафтане ни с чем не спутать.

* * *

Друзья завороженно следили за неспешной беседой Гришки с больной девочкой. И в очередной раз поражались его артистизму и умению найти общий язык практически с любым человеком.