Большая книга ужасов — 48

– Не бойтесь, я ничего о вас не сказала ни полиции, ни соседям! – тихо и с изрядной долей гордости продолжала она. – Не знаю, что вы там утром два часа делали, меня это не касается! У меня сегодня вообще в доме праздник – отец мой в себя пришел, узнавать нас начал, а то целый год мы с ним мучились… Так что, девочки, знать вас не знаю, первый раз вижу!

Тетка весело подмигнула нам и пошла к себе домой. В калитке оглянулась и еще раз подмигнула, теперь уже с нескрываемым весельем:

– А хозяева-то так и не появились! Если не вернутся – будет и на нашей улице праздник!

Мы с Лилькой переглянулись.

– Нехорошо все же так! – сказала я. – У людей дом сгорел, а она радуется.

– Наверное, крепко ее эти люди допекли! – в сердцах ответила моя подруга. – Пойдем лучше отсюда поскорей.

И здесь она была права – задерживаться тут не стоило. Хоть и сгорело все, но мало ли что. Я пошла прочь, Лилька за мной.

– Ника, глянь, ты брюки в саже испачкала! – дернула она меня за рукав.

– Теперь и их придется стирать! – проворчала я, делая неуклюжие попытки отчистить влажной салфеткой большое черное пятно на левой штанине. Но от этого сажа только еще больше размазывалась.

– Дома постираешь. И где только ухитрилась вымазаться?

В самом деле, где? Опять странности. Калитка оставалась чистой, а дальше мы не заходили. Может, чего-то не заметила?

Я выпрямилась и оглянулась на калитку. Она была чистой и… плотно закрытой.

– Лиль! – дернула я подругу, торопившуюся вперед. – Это ты калитку закрыла?

– Нет. – Она оглянулась. – Никто ее не закрывал.

Я снова оглянулась – теперь калитка была открыта, как и прежде.

– У меня что, глюки?! Ну уж нет! Я своими глазами видела ее закрытой, там еще надписи твои на табличке!

– Серьезно? – прошептала Лилька. – Значит, над нами или кто-то прикалывается, или…

Мы, не сговариваясь, сорвались с места и бросились бежать. Несколько секунд спустя я услышала протяжный скрип дверных петель, а потом звук захлопывающейся калитки.

Только собрав вместе всю силу воли, я не позволила себе оглянуться. Буду теперь убеждать себя, врать себе, что это скрипела какая-то другая калитка…

Длинные узкие ладони

Мы отправились прямиком ко мне. Мамы дома не было, я переодела брюки, забросив испачканные под ванну. Потом мы уселись на кухне пить чай, и я рассказала Лильке о жуткой утренней встрече.

– Да, – кивнула та. – Помнишь, я тебе говорила – тогда за Ладой приходили мать и бабка этого придурка, а с ними еще какой-то мужчина, молча стоявший сзади. Мы про него совсем забыли. Наверное, это он и был.

– Наверное, – сухо ответила я.

– Ника, ты, видно, просто очень испугалась, вот тебе и показалось – руки эти длинные и все такое…

– Может, и показалось.

– Главное – что все хорошо закончилось! В смысле – хорошо для нас! – засмеялась Лилька.

– Ага.

– Да что ты какая-то… отмороженная? В каких облаках витаешь? Все хорошо, Ника, все снова хорошо!

Да, хорошо, просто отлично. Утром и я так считала, но теперь… Все будет хорошо для Лильки и ее семьи, но никак не для меня.

Лилька тем временем покосилась за окно, где уже порядком стемнело.

– Да что такое, Ника, чего ты боишься? – продолжала допытываться она. – Ты что-то от меня скрыла? Нам грозит еще какая-то опасность?

– Я рассказала тебе все, что знала, – честно ответила я. – И думаю, тебе и твоей семье ничего больше не грозит.

– Я, наверное, пойду, – боязливо поежилась она. – Темно уже. Ты меня не проводишь?

Проводив Лильку до дороги, я зашагала обратно. Какой все же хмурый и неприветливый наш поселок. То ли дело в центре, где мы с мамой раньше жили! Там везде горели фонари, трасса днем и ночью была оживленной, на улицах допоздна сновали прохожие, круглые сутки бурлила жизнь… Впрочем, там она и сейчас бурлит. Когда мы решили переехать в этот окраинный район, все соседи вертели пальцами у виска. С одной стороны, конечно, хорошо, что мы их не послушали. Здесь моя жизнь резко изменилась к лучшему – я нашла хороших друзей, школа по сравнению с прежней просто курорт, наконец, здесь я встретила Вилора… Но с другой стороны, как же тут бывает порой мрачно и неуютно, особенно по вечерам. На улицах пусто, редкие фонари, в которых еще уцелели лампочки, теряются в кронах старых густых деревьев, из-за чего после захода солнца в этих дворах и вовсе мрак. К тому же все окна с наступлением темноты глухо завешиваются плотными, едва пропускающими свет шторами. Люди словно отгораживаются от чего-то…

Странно, раньше я об этом редко задумывалась, просто старалась поскорее пробежать через несколько темных дворов до своего дома, глядя по сторонам и прислушиваясь лишь для того, чтобы не нарваться в темноте на какую-нибудь гоп-компанию. Но сегодня я боялась совсем не хулиганов, а… сама не знаю чего. Взяв себя в руки, я бегом пронеслась через эти дворы и перешла на шаг лишь у своего дома.