Большая книга ужасов — 51

«Спокойно, Китайгородцева, спокойно, – подбадривала себя Мила, осторожно двигаясь вперед. – Хватит бояться собственной тени. С кошмарами покончено, и теперь я живу самой обычной жизнью, в которой нет места для чудес». Аутотренинг почти помог, но тут возникшая на мгновение резкая боль обожгла Милину ногу. Когда девочка присела на корточки, пытаясь понять, что произошло, она увидела на лодыжке длинную глубокую царапину, из которой стремительно выступали алые капельки крови.

– Будем считать, что я не заметила проволоку, – пробормотала она, стараясь не давать воли разыгравшейся фантазии. – Это самая обычная проволока, не более того. Про-во-ло-ка…

Мила торопилась домой. Девочке казалось, что стоит только перешагнуть порог родного дома, как беспричинный страх оставит ее, жизнь станет такой, как прежде. А скрежет лезвий не смолкал в ушах, становясь все громче и громче…

Наконец-то впереди замаячил родной дом – надежная гавань, где можно укрыться от всех неприятностей. Китайгородцева стрелой влетела в подъезд и резко остановилась, не зная, как ей быть дальше. Замкнутое пространство лифта внушало страх, но и подъем по полутемной пустой лестнице не предвещал ничего хорошего. Невидимое лезвие тоненько зазвенело над самым ухом, словно насмехаясь над напуганной до полусмерти девчонкой. «Будь что будет», – подумала она и со всех ног помчалась вверх по ступенькам.

Металл со свистом рассек воздух, руку обожгла боль… Мила даже не успела закричать, так страшна и, вопреки всем предчувствиям, неожиданна оказалась атака. Порыв ветра обдал ее жаром огня, на миг перед глазами возникло изогнутое лезвие-крюк, единственным назначением которого было калечить и рвать на части. В такие мгновения невозможно даже бояться – не думая ни о чем, подчинявшаяся инстинкту Мила продолжала бежать вверх по лестнице, стремясь как можно скорее добраться до своего дома.

– Мама… мама…

Как утопающий за соломинку, девочка схватилась за ручку двери, изо всех сил вдавила пальцем кнопку звонка. В квартире было тихо – мама почему-то не торопилась, спокойно шла к двери, не подозревая, в какую страшную беду попала ее дочь.

– Мама…

Мила не кричала лишь потому, что от страха совсем потеряла голос. Впечатлительной девочке казалось, будто лезвия рассекли ее на мелкие кусочки и теперь стоит ей только повернуться или вздохнуть полной грудью, как она тут же рассыплется, словно карточный домик.

– Мама, скорее… – прошептала Китайгородцева, едва ворочая языком в пересохшем рту, и тут только обнаружила, что жива и даже не нашинкована, как капуста.

Налетевшие с порывом жгучего ветра лезвия исчезли, не принеся особого вреда. Девочка с недоумением, еще не веря своему счастью, посмотрела на руку – пара длинных царапин явно не относилась к категории смертельных ранений, зато ее костюму действительно досталось по полной программе: подол легкого сарафана «украшала» длиннющая бахрома из нарезанных, как лапша, тоненьких полосок ткани. На вид это было почти забавно, если бы не пережитый ужас, стывший в душе тяжелым комком.

– Мила, что ты с собой сделала?! – Открывшая дверь мама с недоумением рассматривала странный наряд дочери.

– Все в порядке, – очень криво улыбнулась девочка. – Просто я решила отделать сарафан бахромой. По-моему, это круто.

– Не то слово…

Только войдя в квартиру и остановившись возле висевшего в прихожей зеркала, Мила поняла, что именно шокировало ее маму. Дело было вовсе не в изрезанном сарафане – от игривых золотых кудряшек, обрамлявших лицо девочки, не осталось и следа, и теперь ее голову покрывал ежик очень коротких, торчавших во все стороны волос. Вновь потерявшая дар речи Китайгородцева уныло поплелась в ванную, оплакивать свою неожиданную потерю, а гулявший по лестничной площадке сквознячок сдувал разбросанные по полу нежные золотистые локоны.

Вопреки мрачным прогнозам, ночь прошла на удивление спокойно. Кошмары и дурные сны напрочь игнорировали Милу, дав ей небольшую передышку. Впрочем, с утра настроение у девочки все равно было неважным – потеря роскошных волос перед самым началом учебного года казалась ей настоящей трагедией. Грустя о загубленных волосах, Китайгородцева старалась не задавать себе самого главного вопроса: что же произошло с ней на самом деле, – прекрасно сознавая, каким пугающим может оказаться ответ. Девочке, которую однажды злая судьба забросила в зловещий мир Зазеркалья, было слишком хорошо известно, сколь жуткие последствия могут иметь сверхъестественные события и что кроется за «шутками» из потусторонних миров.

Мама Милы – Софья Павловна переживала еще больше, чем дочь. Совсем немного времени прошло с момента возвращения Милы, которая около месяца пропадала неведомо где, утверждая, будто находилась в зеркале, и вот теперь ее поведение вновь стало странным и непредсказуемым. Софья Павловна стояла у кухонного столика, резала морковь для борща и думала о том, почему ее дочь столь решительно разделалась со своими локонами, которыми прежде так гордилась.

– Мам, можно я пойду к Тане Андреевой? – заглянула в кухню легкая на помине Мила.