Большая книга ужасов – 52 (сборник)

Я проснулся от грохота. Кресло, подпирающее дверь, ходило ходуном. Тяжелые лапы с той стороны ритмично долбили по полотну, и кресло приплясывало от ударов. Удар – прыжок, удар – прыжок. Оно отпрыгнуло сантиметров на пять, прежде чем я вскочил и вцепился в него со своей стороны. Придвинул, сел. В окно светил уличный фонарь, часы на телефоне показывали половину второго. Я поспал всего полчаса, и этот сон мог стоить мне жизни. Хлипкая дверь из ДСП ритмично ударялась о спинку моего кресла. Тварь с той стороны визжала и поскуливала, для нее это была всего лишь игра. Если бы ей захотелось, она бы снесла эту чертову дверь двумя ударами.

Ногой я притянул к себе тумбочку, где ночевал Васька, и сунул куклу под майку. Так будет сохраннее, если тварь все-таки ворвется. Дверное полотно стучалось о мое кресло. В окно скреблась ветка. Я сидел, упершись ногами в пол, прижимая к себе Ваську, и молился, чтобы это все поскорее закончилось.

Кресло отлетело на добрый метр от двери, когти шваркнули по дверному полотну, щелкнула дверная ручка. Тварь! Значит, не приснилось? То есть приснилось, но… Снова громыхнуло кресло, по полу цокнули когти, совсем рядом со мной. Тварь подпрыгнула, дыхнув мне в лицо тухлятиной, прихватила меня за майку, и я физически ощутил ее зубы на своем горле.

Я распахнул глаза, сон улетучился, как не было. Часы на телефоне показывали половину второго. Тварь теребила майку в зубах, а у меня перед глазами забегали цветные круги. Она держала за горло Ваську, а не меня, но я чувствовал его боль, как свою. Переносицу и виски как будто намазали ментолом, так бывает, когда проваливаешься в обморок. Только отключиться мне сейчас не хватало! На ощупь я схватил двумя руками слюнявую челюсть, провел рукой вниз, к шее, нажал и оттолкнул… Тварь взвизгнула. Я глотнул воздуха, и в глазах тут же прояснилось. Под ноги удачно попался стул, я схватил его, замахнулся, но Тварь оказалась проворнее, только когти шкрябнули по полу – и нет ее.

Я смотрел за перемещением ножек кресла по полу. Сантиметр, два, пять… В комнате было уже светло: вот и еще ночь пережили. Я прижал к себе Ваську и смотрел, как Тварь с той стороны двери прорывается сквозь мою хлипенькую баррикаду.

Тяжелая туша распахнула дверь, плюхнулась на четыре лапы и деловито оглядела комнату. Мне показалось, что Васька даже шевельнулся у меня под майкой. Вот уже третью неделю Тварь с удивительным упорством пытается его сожрать, демонстрируя при этом чудеса сообразительности. Она открывает двери, шкафы, выдвигает ящики… Из-за нее, Твари, я уже весь в мелких царапинах и один крупный шрам обещает остаться… Но тут я сам виноват: не надо было вбегать во двор, не убедившись, что собак вокруг нету.

Я нащупал на подоконнике пульверизатор (мать цветы поливала и оставила) и наставил на Тварь как пистолет:

– Брысь!

Тварь вздохнула и плюхнулась на пол в дверях, скорчив при этом умильную рожу: «Ну пусти!» Тогда я нажал на курок. Струйка воды метко брызнула в кожаную ноздрю, где легко поместился бы мой большой палец. Тварь обиженно взвизгнула, неуклюже вскочила и поцокала прочь, виляя задом. Наконец-то! Когда я уже повешу на дверь крючок?! Кучу нервов сэкономил бы, да никак руки не дойдут. А все отец!

Нет, я сам просил собаку. Но это было давно, до Васьки. Отец долго отмахивался, а после той аварии понял что-то свое и купил Тварь. Я из лагеря приехал – она дома. Сюрприз! Не знаю, какой она породы, но точно не девчачья собачка в сумочке. Когда этот щеночек встает на задние лапы, мы лицом к лицу получаемся. Тварь.

Еще месяц назад я бы до потолка прыгал от такого подарка, а тогда уселся в прихожей и заревел. Хорошо, мать не видела. На собачьей морде прямо написано было: «Ваське хана». И я тогда не обманулся. Тварь, конечно, грызет ботинки, мебель, все, что положено, но Васька, похоже, цель ее жизни. Она днем и ночью дежурит у меня под дверью, чтобы проскользнуть, улучив момент, и стащить вожделенный сверток. Стоит мне выйти, Тварь врывается в пустую комнату и ищет-ищет, где спрятан Васька. Однажды нашла, но я стараюсь об этом не вспоминать. Скажу только, что мне пришлось приклеивать Ваське голову, а сам я опять видел мертвяка. Тварь и ящики стола выдвигать научилась… Так что, теперь я всегда беру Ваську с собой.

Часы на телефоне показывали полшестого утра. Я уже не помню, когда высыпался последний раз, кому каникулы, а кому… Надо сегодня же повесить на дверь крючок. Отца, что ли, попросить, пусть купит? Я, признаться, не очень-то рвусь выходить из дома последнее время. На улице всякое может произойти. Иногда мне кажется, что это вообще большое чудо, то, что мы все еще живы.