Большая книга ужасов — 54

Комната в башенке выглядела, как давно покинутое людьми, нежилое помещение. Портрет графини Вольской исчез. Я стояла посреди обшарпанных холодных стен, гадая, что, собственно, должна делать. Незнакомец в Черном обещал, что это станет понятно на месте, но он, видимо, переоценил мои умственные способности. Я ничего не понимала. Оставалось вновь и вновь воскрешать в памяти наш последний разговор с черноглазым обитателем тьмы. Слова, интонации, напряженный взгляд, кровь, выступившую на его ладонях… Кровь? О ней говорили и Незнакомец, и графиня Вольская. А еще она твердила об искуплении и о «человеке, в чьих жилах течет кровь тех, кто совершил страшное прегрешение». Этим человеком призрак графини считал меня. Перспектива кровопролития не радовала, честно говоря, я боюсь ходить даже к зубному врачу…

Вспомнив Софию Вольскую, я захотела вновь посмотреть на ставший с недавнего времени открываться медальон. Нащупав под свитером цепочку, я стянула ее через голову. Замерзшие руки были не слишком проворны, и тяжелый диск упал на пол. Самым интересным оказалось то, что он полетел не вертикально вниз, а чуть отклонился в сторону, будто притянутый магнитом. Держа медальон на вытянутой руке, я медленно пошла по комнате. Сперва серебряный маятник плавно раскачивался, а потом дернулся, завибрировал, потянул вбок. Шагах в двух от стены, на которой раньше висел портрет графини, медальон закрутился, с каждым оборотом увеличивая скорость и одновременно сужая круги. Цепочка вырвалась из моих пальцев, и диск намертво прилип к полу. Крышка медальона открылась и торчала вверх, как маленькое круглое лезвие. Зажмурившись, я с силой провела ладонью по серебряному диску. Боли не было. Рука непроизвольно сжалась в кулак, кровь стекала между пальцами и капала на ажурный амулет, свернувшийся в серебряном футлярчике медальона. Расчистив здоровой рукой щебенку и мусор вокруг Прохода, я опустила палец в красную лужицу и начала рисовать лабиринт, центром которого стал мой окровавленный талисман. Внезапно крышка медальона захлопнулась. Я ждала довольно долго, но больше ничего не происходило, тогда, вооружившись флаконом серебряной воды, я начала смывать загадочный символ. Растерла смешанную с кровью и грязью воду рукой, а потом стерла носовым платком. Вытирая пол, я случайно задела медальон, и, отлетев в сторону, он со звоном ударился о плинтус. Неужели Проход закрылся? На мой взгляд, происшедшему недоставало торжественности. Все получилось слишком обыденно, без грозных заклинаний, ужасных ритуалов и прочих спецэффектов, и напоминало школу — написал на доске, стер, и все — урок окончен. Хотя, кто знает, может, в жизни именно так и расправляются с чертовщиной, а всевозможные катаклизмы и ужасы — всего лишь выдумки режиссеров, снимающих мистику и фэнтэзи? Наверное, следовало избавиться от амулета, но, подумав, я решила сохранить заветную вещичку. Она не раз выручала меня в трудных ситуациях, да и мама вряд ли бы одобрила такой поступок. Для нее медальон оставался семейной реликвией, которую непременно следовало передавать из поколения в поколение.

Но расслабляться было рано — еще предстояло вернуть к жизни моих друзей, и это представлялось более важным, чем закрыть таинственный Проход между мирами. По словам Незнакомца, тела лежали в подземелье под домом, следовательно, я должна была спуститься в кошмарный подвал, рассадник бомжей и паразитов. Делать нечего — осмотрев дом снаружи, я довольно быстро отыскала незаколоченное подвальное окошко. Внутри было тихо, как в склепе. Я бродила среди ржавых труб до тех пор, пока какой — то яркий предмет не привлек мое внимание. Это оказался рюкзачок Зизи — тот самый, с которым она в жаркий летний день отправилась на поиски привидений. В нем все так же лежал небезызвестный «Путеводитель по геопатогенным зонам», оборудование для поисков аномалий, знаменитый фонарь. Я нажала кнопку — мощный луч света сделал подвал похожим на прозрачную целлулоидную картинку. Предметы приобрели легкость, стали бесплотными, и только одна стена справа от меня оставалась незыблемой. На ней явственно проступала узкая, но глубокая трещина. Едва я коснулась щели, как плита ушла вовнутрь, открывая вход в подземелье. Вниз вела лестница, которую можно увидеть в любом подъезде, — серый бетон, убогие перильца, девять ступеней пролета… Вся беда была в том, что у нее не предвиделось конца. Я спускалась, спускалась, спускалась, и мне становилось все страшнее и страшнее. Что бы ни произошло, никто не услышит криков, никто не придет на помощь. Ступени, площадки, ступени… Я едва не пропустила отверстие в стене, широкую щель между неровно уложенными плитами. Чутье подсказало — надо идти туда. Точнее — протискиваться, поскольку ширина прохода вряд ли превышала полметра. Я с детства недолюбливала замкнутые пространства, а это к тому же находилось на огромной глубине, и земля всей массой наваливалась на стены узкого лаза. В ногах появилась нехорошая слабость, а в голове мерзкая мыслишка о том, что придется умирать стоя.