Большая книга ужасов – 58 (сборник)

С этой мыслью Лена начинала еще больше вертеться, надеясь, что хоть скрип пружины заглушит ненавистную дробь. Но ничего не помогало. Тогда она осторожно выглянула в окно.

Фонарь горел. В тусклом пятачке света стоял Платон, медленно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую.

Сначала Лена ему обрадовалась, потянулась к раме, чтобы открыть ее и окликнуть вожатого, – он мог что-нибудь рассказать про мальчишек. Но рука ее так и застыла на полпути к ручке. Платон сделал шаг в сторону, за ним оказалась шеренга ребят. По еле заметному жесту вожатого они разбежались по двору, а потом тут же собрались обратно, выстраиваясь в шеренгу по три человека. Пока они бегали, барабанная дробь стихла, а как только встали, забила вновь. За спиной ребят появилась барабанщица. Все как один развернулись к ней. Платон взмахнул рукой, и отряд замаршировал. Еще один взмах, и шеренги бойко затопали по освещенной площадке. Барабан жестко отбивал ритм.

Это было невероятно. Это было страшно. Особенно если представить, что на самом деле они вышагивают в полной тишине и, может быть, даже не касаясь земли.

Потом отряд стал выделывать замысловатые штуки. Ребята на ходу перестраивались, менялись местами, составляли сложные фигуры. И все это не останавливаясь и не сбиваясь с ритма. Барабан только чуть помогал им, более сильными ударами подсказывая, когда перестраиваться.

Лена какое-то время смотрела на эту картину как завороженная. Неожиданно прямо перед ней из темноты вынырнула хмурая физиономия Платона. Он удивленно посмотрел на нее и спросил:

– А ты почему не в строю? Марш на место!

Сказал он это, не разжимая губ, буравя ее маленькими острыми глазками.

Лена качнулась назад, потеряла равновесие и упала на пол. Лежащая на соседней кровати Павлова заворочалась, что-то пробормотала сонным голосом и затихла.

Платон не исчез. Он просунул голову в окно и все так же хмуро смотрел на девочку.

Лена забарахталась, пролезла под кроватью Павловой, нырнула под кровать Селюковой. Платон от нее не отставал. Как гуттаперчевый, он скользил за ней, не касаясь пола, извиваясь как змея, и все время пытался заглянуть ей в лицо. Под кроватью Селюковой он догнал девочку, и его холодные глаза в упор посмотрели на нее.

– Отправляйся в строй! Стань, как все!

Лена зажмурилась, лягнула пустоту, замахала руками, перекатилась под кровать Гусевой. Платон поплыл следом. Лена отчаянно забарабанила снизу по сетке кровати.

– Просыпайся! Ну же! – как заклинание стала шептать она.

Гусева заворочалась, недовольно забормотала, свесила руку. Лена схватилась за эту руку как утопающий за соломинку и потянула на себя. Рука оказалась неожиданно тонкой и холодной. Тянуть было легко. Тело Маринки, ставшее невероятным образом невесомо пустым, с легким шелестом опустилось на пол. Голова как воздушный шарик подрагивала между тапочками, пристроившимися около ножки кровати. Гусева повернула к Ленке лицо, распахнула совершенно белые глаза и зло осклабилась.

– Нет, нет, это не я, – забормотала Лена, отползая от Гусевой и боясь смотреть на остальных девчонок (вдруг они тоже превратились в кукол), кинулась к двери. Как привидение, Платон неотступно следовал за ней.

Барабанная дробь все настойчивее и настойчивее била в уши. Лена выскочила за дверь и зачем-то стала держать ее со своей стороны. Не спеша Платон просочился сквозь дерево двери, с любопытством посмотрел на напряженно замершую, старательно пыхтящую девочку, облетел вокруг нее несколько раз и замер около лица.

Лена прислушалась. Все было тихо, и она решилась приоткрыть глаза.

Лучше бы она этого не делала. Холодные глазки Платона пробуравили ее зрачки. По голове словно кирпичом ударили, и она будто раскололась пополам. Кровь бешено запульсировала в висках.

– Твое место в строю. – Такое было ощущение, что Платон не говорит, а впечатывает ей слова в мозг. – Пойдем со мной, я покажу, где встать.

С трудом Лене удалось разжать онемевшие пальцы и отпустить ручку двери.

– Идем, – звал вожатый. – Не надо ни о чем думать, нужно только идти. Вперед и вперед, все вместе. Встань в строй.

Лена замахала руками, пытаясь рассеять нависшее над ней наваждение. Платон немного отклонился, и руки девочки стали проходить сквозь него.

Она ведь так ясно его видит! Руку протяни – и почувствуешь прикосновение. Но его почему-то нет. Только воздух, горячий воздух бьется о ладошку.

Коридор озарился, и из-за поворота стали вытекать ребята. Они бодро вышагивали под какой-то веселенький марш. Лена начала замечать знакомых. Первой промелькнула лохматая голова Васильева, потом проплыл маленький Кубинов. Дальше в несколько рядов шли девчонки: Маринка, Катя Павлова, Селюкова, Лиза Токмакова и те две девочки, с которыми они сегодня вызывали духов. Проходя мимо Лены, все, как по команде, поворачивали в ее сторону головы. Шеренгу замыкали уныло бредущие Щукин и Глебов.