Большая книга ужасов — 63

Из него получилась бесподобная метелка! Стоило слегка повести пером по полу, как в рядах красноязычных противников настало явное смятенье. Никита размахнулся пером посильнее… И в то же мгновение рядом зазвучал громкий голос, который он уже слышал, – голос предка Ворона:

– Ганин, злые духи, прочь идите!

Бэ, человека отравляющий, и ты прочь иди!

Бусиэ, человека истощающий, тоже прочь иди!

Орки, человека убивающий, вместе с другими прочь иди!

Через какое-то мгновение ни одной твари уже и в помине не было.

Никита огляделся.

Он находился словно в небольшой прихожей. С одной стороны – дверь на улицу, куда только что были выметены злые духи. А с другой – еще одна дверь.

Никита заколебался, открывать ли ее, как вдруг услышал слабые голоса:

– Мы твоя родня, приходи!

Никита решился – и распахнул дверь.

И ноги у него подкосились. В глазах помутилось.

Комната была совершенно пуста, но в ней словно красные волны ходили и шумели, шумели голоса…

Или нет? Или это все мерещилось?

Никита чувствовал, что слабеет с каждой минутой. Качался, пытаясь за что-нибудь схватиться, хоть за воздух… но вот силы окончательно оставили его, и он упал навзничь, уставившись в низкий потолок.

Его трясло в ужасном ознобе, и все кости ломило так, словно кто-то пришел и начал бить по ним молотком.

– Кажется, я заболел, – пробормотал пересохшими губами. – Наверное, у меня температура.

Он потрогал лоб и испугался – лоб был раскаленный, а руки, наоборот, как лед.

Стало страшно. Ведь так и умереть можно! Умереть в доме своих предков…

Они что, нарочно его сюда зазвали? Чтобы он к ним пришел в буквальном смысле? Они мертвы – и он должен умереть?

А началось с того, что Сиулиэ швырнула ему в лицо прах мертвых…

Значит, она тоже хотела погубить того, кого обещала охранять?

Или… или это что-то другое?

– Что это со мной? – прошептал Никита одеревеневшими губами так тихо, что и сам себя не слышал.

– Саман эну! Шаманская болезнь! – раздался голос Ворона.

Словно ветром ледяным повеяло в лицо Никите от этих слов!

Какие страшные слова… Но то, что произошло потом, оказалось еще страшнее.

Ворон наконец появился во плоти – огромный, ростом с человека. Красные глаза его казались огненными углями посреди черных, гладких, отливающих смолой перьев.

Он наклонился над распростертым Никитой – и вдруг двумя мгновенными и точными ударами клюва выклевал ему глаза.

Никита не чувствовал боли, но ужас, который охватил его, ослепшего, заставил истошно закричать. Но он тут же перестал слышать свой голос, ощутил вкус крови во рту – и понял, что Ворон вырвал ему язык.

Никита пытался загородиться руками, но рук у него уже не было… не было и ног. Сильный удар в грудь потряс его тело, потом показалось, будто что-то вытянули из его груди, – и Никита понял, что лишился души. И вот настал черед его сердца, которое было вырвано одним движением острого клюва.

Теперь Никита был мертв.

Но вот странно: при этом он слышал все, что происходило вокруг, а вокруг, кажется, толпились какие-то люди… он слышал их голоса, но слышал также и рык животных, и клёкот птиц, и шелест листьев и трав, и стрекот кузнечиков, и даже трепет крыльев бабочек и стрекоз…

И над всем этим вздымался голос Ворона, который громко выкрикивал:

– Месяц, когда шуга по Амуру идет, еще не настал.

Месяц, когда приходит кета, уже миновал.

Месяц, когда на охоту едут, – этот месяц идет[33].

В месяце, когда на охоту едут, к нам наш правнук явился,

Наш потомок явился, чтобы дар наш принять,

Чтобы саман-гэеном стать.

Взяли мы его глаза, взяли его кости, взяли его сердце,

Вынули его человеческую душу – панян.

Сейчас землей и травой очистим, морями и реками омоем,

Береговым ветром обдуем, солнцем обсушим —

Нашему саман-гэену вернем.

Сиун и Биа – Солнце и Луна,

Бя Малгуни – Небесная Река,

Ходан Хосиктани – Неподвижная Звезда,

Эринку – Звезда Утренняя,

Эрин Токинаку – Первая Вечерняя Звезда,

И ты, Хоракта – Мерцающая Звезда, —

Вселите в него нёкта – шаманский дух!