Большая книга ужасов — 66

– Нет. И, заметь, ты снова меня перебила. А я хотел…

– Ах ты паразит! – вспылила Женька. – Я тут перед ним, а он! А ты, значит, и не думал сесть со мной за одну парту?! Друг называется! Не-го-дяй! – Она фыркнула, тряхнула рыжей челкой и гордо направилась к школьному крыльцу.

Сашка поплелся следом:

– Я хотел поговорить о Стругацких. Я тут думал: а что бы загадал я, если бы мы нашли шар, исполняющий желания? Ладно, это потом… Я еще хотел задать тебе пару вопросов. Все не могу сформулировать… Во-первых, про дорогу: вот откуда Аня узнала, что в цех обжига можно попасть другим путем? Ведь мы не показывали ей карту зоны! Во-вторых, откуда она знала, как вести себя с драконом? Она что, втайне от нас с Василичем встречалась? В-третьих, откуда вообще у нее был план действий и как она так ловко влилась в наш экшн? А еще… Откуда все-таки она узнала мой адрес?

– Про адрес все просто, – не выдержала Женька и пояснила, не оборачиваясь: – У твоей мамы есть страница вКонтакте, а там альбом с фотками дома и участка со всех ракурсов. А на доме у вас – табличка с адресом.

– А еще мы так и не выяснили, что за чудовище она лепила на «Гиперборее» и что значит «конги». – Сашка моментально пристроился идти рядом с Женькой.

– Так значит, ты со мной только про Аньку хотел поговорить?!!

– Я что-то не то сказал? Ну прости. Пойдем, уже звонок.

– Пойдем и гордо сядем за одну парту.

– А «гордо» – это как?

– Пока идем, у тебя будет время придумать. Кто из нас умный?

– Ты, конечно.

– Выкрутился?

– И не думал. Будем теперь ходить в школу вместе?

– И будет как в анекдоте: «Девочка, тебе нравится ходить в школу?» – «Да, только эти часы между ходьбой самые противные…»

Они шли и весело перебрасывались фразами. Но в пустом школьном коридоре, где еще болталось эхо отзвеневшего звонка, Женька вдруг снова словила это дурацкое ощущение, что ничего, совсем ничего не закончилось, а все только начинается…

Заповедник кошмаров

Глава 1 Хулиганье

– Э! – свистнули. – Иди сюда!

Лешка Рыжов вздрогнул и замедлил шаги. Воровато оглянулся по сторонам: никого не было. Так что по всему выходило, кричали ему.

– Ты че, не понял? Слышь, але!

Лешка обернулся.

Это были они.

– Иди сюда!

На негнущихся ногах он подошел.

Они сидели на поваленном дереве: Дима Фешкин, называвший себя Ферзем, и два его дружка: Никита Осипов по кличке Дрын и Матвей Яковлев – Як, который, собственно, и кричал.

– Ты че такой дерзкий? Тебя нормальные пацаны зовут, ва-аще-то, а ты че? – прищурился Як.

– Да я это… – Лешка совершенно не знал, что сказать. – Я купаться шел.

– Купаться шел, да? Не, пацаны, он реально купаться шел. Ты, мышь серогорбая, кто тебя купаться-то пустит?

– А что? Марина Геннадьевна с Люськой куда-то умотали…

– Слышь, лошара, хорош! – вышел из себя Як.

Лешка зажмурился… Но ничего не произошло. С импровизированной скамейки поднялся Ферзь и прикрикнул на свою «шестерку»:

– Что ты к пацану пристал? Леха реальный пацан, – и уже Лешке: – Ну, дай пять!

Тот протянул трясущуюся руку. Ферзь звучно ударил по ней, сжал ощутимо, но не больно, потряс. И спросил:

– Лавэ принес?

Денег у Лешки не было. Во рту пересохло. С трудом он выдавил из себя какое-то мычание, отдаленно похожее на слово «нет».

– Не понял… – опешил Ферзь. – Я к нему по-пацански подкатил, клешнями потрясти. И люди вон видели. – Он кивнул на дружков. – А ты мне че, понты начал кидать?

– Так вы ж сами уже все лавэ из меня вытрясли… – промямлил Лешка. – Где я надыбаю-то, лес же?

– Як, объясни, – скомандовал Ферзь Яку.

– Ты, чайка вологодская, ты че, забыл? – тут же снова вступил Як. – Ты что нам обещал? Ты нам обещал на пивко подкинуть. Ты четким пацанам слово дал. Ты нас что, обмануть решил? Чего молчишь? Что, в падлу с реальными пацанами побазарить?

– Да я, в натуре, ничего вам… – начал было Лешка.

– В натуре кум в прокуратуре! Ты чего горбатого лепишь? Лавэ где? Где наше лавэ?!

– Я ничего вам не обещал, – обмирая от своей смелости, прошептал Лешка.

– Че сказал? Сам-то понял, че сказал? Дрын!

Дрын медленно встал с места, подошел к Лешке и неожиданно ловко ухватил его за руку, точнее за палец, хитрым приемчиком выгнул его – и вот уже Лешка стоит перед троицей на коленях, кусая губы, чтобы не закричать.

– Что сказал-то? – приплясывал от радости видеть чужую боль Як. – Что, слабо повторить, слабо?

– Пусть попросит прощения, – сказал Ферзь.

– Слышал, что серьезный пацан сказал?

Дрын усилил давление на несчастный палец, и Лешка согнулся в три погибели, чувствуя, как что-то щелкает в суставах. И услышал свой голос:

– Прости… Прости… Я все принесу.

Били недолго. Так, «для профилактики». В солнечное сплетение, по шее, да пинок под зад, чтобы упал. Бейсболку ногами потоптали и ушли.

– А-а-а! – Лешка сбросил одежду и кинулся в ламбушку[18]. – А-а-а!

Злость и ненависть душили его.