Большая книга ужасов — 67

По дальней улице к нам бежал еще один зверь. Запах крови разбегался по деревне веселыми ручейками и не мог не привлечь Толстого. Через несколько секунд хрустнули доски в заборе, тяжелые лапы громыхнули по жестяному полу вагончика. Мои друзья встретились, и я животом почувствовал: сейчас будет драка. Толстый претендовал на половину свиньи, Лом не хотел отдавать добычу. Я даже увидел краем глаза, как блеснули в темноте клыки.

Я скатился в канаву и затих. Человек искал меня фонариком: лезвие луча ходило по траве туда-сюда. В сарае рычали. В сарае вздымалась шерсть на холках, обнажались в оскале клыки до белых десен и гулко капала на железный пол слюна. Серебристые клыки продырявили звериную шкуру, и мальчишка под ней взвизгнул так, что человек с ружьем наконец оглянулся на сарай. Я торопливо выбрался на траву, и тут же грохнул выстрел. Мимо.

Лом в сарае поборол Толстого и выбирал место, куда бы цапнуть. Я крикнул им: «Бегите!» – и медвежий рев разнесся по деревне. Это теперь мой голос. Лом в сарае навострил уши и на секунду ослабил хватку. Толстый вывернулся и, вместо того чтобы бежать, сам навалился на Лома.

Из домов уже выходили соседи: кому понравится канонада под окнами среди ночи! И этот мой вопль… Многие были с ружьями. Ноздри мои окончательно забил запах пороха и железа. А мальчишки все дрались. А я все отвлекал людей: бегал по траве, то выскакивая, то прячась.

…Когда выстрелы грянули сразу с трех сторон, я понял, что доигрался. Горячий металл вонзился мне в бок и в лапы. Трава защекотала раны, и запах пороха навалился на меня глухой ватной шапкой. Я почувствовал, как Толстый и Лом наконец-то удирают из ловушки-сарая. Мне стало спокойнее.

Люди светили фонариками в глаза и окружали меня тесно-тесно – я мог бы махнуть лапой и оторвать кому-нибудь нос. Я отчего-то не понимал, о чем они говорят: вроде по-русски, а ни слова не разберешь. Страшно быть в чужой шкуре. Один переломил ружье: добьет!

Я поднялся на лапы. Боль резанула в груди и отдалась в голову, но я устоял. Люди отшатнулись одной большой волной, в хороводе лиц я увидел мать. Она что-то сказала этому, который переломил ружье, и притопнула на меня, будто отгоняет собачонку. Я оттолкнулся и прыгнул в темноту.

Кое-как, хромая на две ноги, я добрался до своего двора и спрятался в дровяном сарае. Улегся на теплых досках и чувствовал, как потихоньку отпускает боль и затягиваются раны. Нос мой сам докладывал обстановку: Лом пошел гулять по деревне, сытый и довольный. Толстый забрался в курятник к дяде Коле, а сам дядя Коля с ружьем еще ищет Лома в соседском дворе. Шумно было, как днем. Во дворе, где Лом потрошил свинью, собралось человек десять с ружьями. Я не понимал, о чем они говорят, но догадывался: ищут диких зверей для расправы. Было странно думать, что зверь – это я.

Почему так? Тогда я винил во всем аномальную поляну и еще немножко надеялся, что сплю. Раны быстро затягивались, боль отпускала, и с каждой минутой мне все больше казалось, что сейчас прозвенит будильник.

Я слышал, как пришла мать, заглянула в мою комнату и заворчала над пустой кроватью. Потом опять ушла к этим, с ружьями. Искала меня. Утром, если это не сон, кто-то получит втык и комендантский час.

Мне вдруг стало так себя жаль: ни за что получил три пули и в придачу – друзей-хищников. И не так уж это здорово – медвежья шкура: что хорошего, когда любой готов тебя пристрелить?! А ты даже не понимаешь, о чем они говорят, пока целятся! И за что мне это? И как чешутся раны!

Ходить было уже не больно. Я потихоньку выбрался из сарая, кое-как забросал грязью свои кровавые следы во дворе, потом долго пытался отмыть лапы в луже. Когда хлопнула калитка, впуская мать, я лежал в своей кровати, вцепившись в уже голые коленки и укрывшись с головой. Меня знобило. Я так и не понял тогда: приснилось мне или нет. Не помнил, как превратился обратно. Если меня правда не было полночи, мать все равно не станет будить. Нотации подождут до утра.

* * *

– Ну вот, а ты говоришь – волки. Медведь! Оборотень! Жаль, физичка к себе не пускает. Хотел ей фотку показать…

– Думаешь, она расскажет тебе продолжение и не надо будет электричества ждать?

– Думаю, она скажет, правда это или так, сочинял парень на досуге. Она же их знала!

– Сочинял, я тебе говорю. Оборотень не помнит себя в звериной шкуре. А этот все так детально описывает… И с чего им оборотнями становиться – их в лесу никто не кусал!

Из-под стола выскочил Пират и с лаем бросился на окно. Мальчишки прилипли к стеклу. В темном дворе на черной грязи были хорошо видны блестящие серые спины. Три или четыре. Они неспешно протрусили мимо дома и скрылись в огороде.

– Знаешь, что я думаю? Если зверье из леса выходит, значит, кто-то потревожил лес. Может, все-таки есть в дневнике доля правды? Аномальная поляна, к примеру.

– А почему волки вышли только сейчас?

– Сам посуди: мы читаем дневник, бередим прошлое, то место в лесу, оно чувствует колебания в ноосфере…

– Да ну, бред!