Большая книга ужасов — 67

Ужасный снежный человек, людоед, колдун-оборотень – и как мы его только не обзывали – стоял передо мной, сложив руки на груди, и мелко кивал:

– Зверю нужна стая. Стае нужен вожак. Лом больше не твой друг-мальчишка, а настоящий зверь, попробовавший крови. Он должен был стать Альфой… Но у тебя есть больше. У тебя есть сила колдуна, сила зверя и воля человека. У меня последнего не было. Теперь ты Альфа. Ты справишься.

Я хотел что-то спросить, но развернулся и побежал, потому что должен был бежать. Меня ждала деревня, меня ждала маленькая стая, и я торопился. Со всех сторон ко мне разноцветными лучами тянулись запахи, и я носом чуял, как уже далеко на поляне выклевываются почки на когда-то сухих деревьях.

Лом залег в овраге и мелко трясся. Его окружали люди с ружьями. Под ногами у них суетилась моя мать и орала, я не понимал, что конкретно, но догадывался. Она думала, что Лом – это я. Из-за нее никто и не решался стрелять, хотя все смеялись.

Я успел. Я заревел так, что в окрестных домах задребезжали стекла, и мужики с ружьями синхронно направили на меня фонари. Столько лучей, я думал, ослепну.

Лом драпанул из оврага, но далеко не ушел: встал в сторонке за спинами людей и вопросительно уставился на меня. Вот остолоп! Стоит кому-нибудь обернуться… В мою сторону грянул выстрел, но я был готов. Залег в траве и потихоньку пополз назад. Мать повисла на руке у дяди Коли и пыталась ему втолковать, почему стрелять нельзя. Остальные смеялись, что-то бормотали. Кто-то нарочно пальнул в воздух. Я лежал. Лучи фонарей шарили по траве в поисках мишени, я вжался в землю и через губу забормотал:

Пусть глаза явное не увидят, ноги мимо пройдут, дела мои не увидят, не найдут.

Откуда я это узнал? Слова пришли ко мне вместе с колдовской силой. Звуки выходили все такие же странные, как игривое ворчание большой собаки. Но, кажется, у меня получилось. Толпа с ружьями рассеянно перекинулась парой слов и вяло разбрелась по своим домам. Один даже споткнулся о Лома, но ругнулся и обошел, будто это какой-нибудь пенек.

Мать осталась. Она стояла на месте и вертела головой. Я знал, что она ищет меня, но не может увидеть. От нее пахло ирисами и молочаем.

– Ты домой собираешься? Или пулю в лоб захотел? – сказала она какому-то дереву. Вообще-то я не разбирал, что она говорит, но это было очень похоже. Я вышел. И мы пошли домой.

Всю дорогу мать что-то доказывала, явно мне, но смотрела при этом в другую сторону. Не так на нее действует моя магия. Может, оттого, что она меня знает как облупленного? Лом плелся за нами, точнее за мной, и вид у него был совершенно потерянный. Я втягивал носом его запах, силясь нащупать того мальчика с книжкой, – нет, не вышло.

Потом был длинный день, и я пытался многое объяснить матери, но она все твердила: «Тебя застрелят, тебя застрелят» – и не хотела ничего слушать. А вечером и вовсе заперла меня в погребе, чтобы не выскочил на луну.

Я не обиделся. Ничего. Я бы тоже запер. Я сижу среди банок и думаю, как быть дальше. Среди старых газет, которыми переложена картошка, я нашел плакат группы «Смайлики». Вот за ним и будет мой тайник. Я положу ноутбук на полку и прикрою плакатом, чтобы любопытный нашел сразу. А нелюбопытные мне не нужны… Мать жалко, ужасно жалко, но я теперь вожак…

Я все обдумал. Я дождусь, пока она уснет, переползу под полом в соседнюю комнату, там в полу давно треснула доска. Ее-то я и выломаю вместе с парой-тройкой соседних. Я теперь сильный, даже сильнее Лома. Перед тем как уйти, я потихоньку на цыпочках подойду к спящей матери. Стереть ей начисто память о том дне, когда она догадалась, я уже не смогу, раньше надо было. Но кое-что сделать можно, чтобы она не сразу бросилась меня искать.

Как ты забыла, как первые шаги ходила, так отныне и до веку забыть тебе этого человека. Как на ноже дым не держится, на тебе тоска не держится. Забудешь, не вспомнишь, не скажешь, не сможешь.

Я повторю это много раз, пока не почувствую, что хватит. Тогда я уйду.

А ты, кто прочтет эти записки… Знай, я уже в пути. Ведь ты легко нашел мой тайник, ноги будто сами привели, и еще, наверное, подумал, какую фигню я слушаю. Нет, не слушаю, что нашел, тем и залепил. Ты, кто запустил ноутбук Толстого или выломал жесткий диск. Ты знай, все так и было. И в тот день, когда мы встретимся… Я не прошу тебя убивать. Это очень трудно, лично мне еще ни разу не приходилось, хотя к тому времени, как ты это прочтешь, возможно, все изменится. Ты просто знай, что я готов. Знай, что освободить оборотней, вернуть пропавших людей можно, только убив Альфу. Я никого не убивал, но Альфа – это я. Так получилось. Моя задача – оберегать стаю, пока кто-нибудь не пристрелит меня. Тогда все закончится, и звери снова станут людьми. Я готов.